Его повернутая набок голова была превращена в месиво. Розово-белая пена вытекших мозгов застыла в черных блестящих длинных волосах. Лица уже не было разобрать. Бокс приучил Норова не бояться крови, но от увиденного его замутило.
Неподалеку от головы Камарка на ковре валялся небольшой прямоугольник белой бумаги. Норов наклонился; это была визитная карточка Брыкина, такая же, как та, которую Брыкин давал ему, только на английском языке и в темно-красных брызгах.
–Идиот! – с чувством выругался Норов.– Ты бы еще на стене кровью написал, что был здесь!
Стараясь не испачкаться, Норов поднял карточку и торопливо вышел из офиса на улицу. Здесь все было по-прежнему: освещенная площадь с собором посередине, толпы веселых людей, витрины кафе и сувенирных магазинов. Откуда-то доносилась музыка. Норов ощутил на лице остужающий ветер, несколько раз глубоко вдохнул холодный воздух, и почти бегом двинулся к тому месту, где оставил Анну. Быстро миновав несколько домов, он спохватился, что все еще держит карточку Брыкина в руках; он остановился возле ближайшей урны, порвал карточку на мелкие клочки и выбросил. Потом тщательно вытер испачканные кровью пальцы небольшой влажной салфеткой, пачку которых всегда таскал в кармане куртки.
Анна уже закончила фотографировать. Издали заметив Норова, она тронулась ему навстречу.
–Ты уже? Так быстро? Все в порядке? А где же Брыкин?
Он схватил ее за руку и быстрым шагом повел к рынку.
–Что-то не так? – спросила она.
–Потом, позже.
По лестнице они торопливо спустились в паркинг. Свет здесь был тусклым, желто-мертвенным. Людей кроме них тут не было, и большинство мест для машин уже опустело. Норов все еще не выпускал руки Анны из своей.
–Да что случилось, скажи! Ты меня пугаешь!
–Камарка убили.
На мгновенье она потеряла дар речи.
–Кто убил? – прошептала она, наконец.
–Брыкин. Он был там, я нашел там визитку Брыкина.
–Господи! – ахнула она. – Как же он смог?!..
–Садись в машину, едем
–Он его застрелил? – испуганно спросила она, пристегивая ремень.
–Нет. Забил насмерть. Похоже, врезал ему по голове чем-то тяжелым, когда тот еще сидел за столом. А после, когда Камарк упал на пол, продолжил колошматить, не мог остановиться. Я такого зверства еще не видел.
Анна побледнела и глубоко и прерывисто втянула в себя воздух.
–Можно я открою окошко?– спросила она, держась за грудь.
–Конечно.
Выезжая из паркинга, он достал телефон и набрал Брыкина, но связь, прерванная под землей, еще не восстановилась. Маневрируя по городу среди других машин, они выбрались на трассу. Норов выжал газ и сунул Анне телефон:
–Звони Брыкину.
Она набрала номер, и пока они оба ждали ответа, стрелка спидометра взлетела к ста шестидесяти.
–Потише! – взмолилась Анна.– Пожалуйста! Мне и так страшно!
–Хорошо, извини.
–Не отвечает. Господи, неужели он способен на такое?!
Она не сводила глаз с сосредоточенного мрачного лица Норова, обращенного к дороге, словно ожидая, что он ее разуверит.
–Попробуй набрать Лялю.
–Тоже гудки, – сообщила она через минуту.
–Плохо.
–Ты думаешь, он сбежал? Прячется? И Ляля тоже?
Норов покосился на нее. Она была очень бледна.
Он еще сбросил скорость.
–Ляли там не было,– сказал он.
–Где же она?… Послушай, мне вдруг пришло в голову… Там случайно не осталось твоих отпечатков?
Норов нахмурился.
–Не исключено. Когда я входил в кабинет Камарка, кажется, брался за ручку двери.
–Надо вернуться и их стереть!
–Поздно. А вдруг там уже полиция? В любом случае, мы можем привлечь внимание. К тому же даже если мои отпечатки обнаружат, кто станет меня разыскивать? Лучше бросить все как есть. Черт!
* * *
К чемпионату города среди старших юношей Вась-Вась начал готовить Норова за два месяца. Сначала нагрузка шла по возрастающей, тренировки шли по два с половиной, три часа, так что к концу каждой Норов выматывался полностью. За две недели, до соревнований, когда ему казалось, что он уже больше не выдержит, тренер сбросил нагрузку, оставив только тренировочные бои и работу на лапах.
–Ты выиграешь,– внушал ему Вась-Вась.– Ты можешь, ты готов.
Но Норов нервничал.
Соревнования шли во дворце культуры, в два дня, в субботу и воскресенье. Зал был полон зрителями. В четвертьфинале Норов попал на бьющего крепкого парня, и в первом раунде, неосторожно рванувшись вперед, пропустил несколько чувствительных ударов. Вась-Вась крепко выбранил его в перерыве; во втором раунде он собрался, зажал противника в углу и правым апперкотом отправил в нокаут. Полуфинал был сравнительно легким, Норов взял все три раунда, в третьем рефери отсчитал его сопернику нокдаун.
В финале ему предстоял бой с очень высоким худым парнем, с длинными, как у паука, руками и ногами, к тому же левшой. Левшей Норов не любил, левшей никто не любит.
–Ты главное не торопыжничай,– напутствовал его Вась-Вась.– Не кидайся сходу, понял? Просто делай свою работу; подвигайся, туда-сюда, животик ему потрогай. Влево его закручивай, влево… Все, как на тренировках, ничего не надо придумывать.
Но Норов слишком горел. Он попробовал, не тратя времени на подготовку, сократить дистанцию и сразу же получил по голове. Раздраженный, он повторил попытку и вновь пропустил.
Паук работал на отходах; не подпуская Норова, он держал его на длинной, удобной для себя дистанции, а когда тот пытался прорваться; бил быстро и точно и тут же отступал. Норов, теряя терпение и осторожность, упрямо преследовал его по всему рингу, но переломить ход встречи ему не удавалось; длинный Паук ускользал от него, как ловкий матадор от неуклюжего быка, успевая при этом ударить и заработать очки. За весь первый раунд Норов не попал по противнику ни разу. Он был зол, унижен и сконфужен.
–Что ты творишь?! – кричал на Норова Вась-Вась, сердито размахивая перед его лицом полотенцем. – Ты чего прешь, как трактор?! Я чему тебя учил? Ты через корпус на него заходи! Подсел, уклонился, дал по ребрам – перевел на голову; с правой начал, правой закончил… И дергай его, дергай! Не лезь под его колотушки.
Тяжело дыша, с красным от ударов и стыда лицом Норов слушал и кивал. Он сам понимал, что делает совсем не то, что надо, но едва прозвучал гонг, все наставления тренера вылетели из головы, Норов ринулся в атаку.
Паук по-прежнему не шел в размен. Он знал свое преимущество и не менял тактики; бил и отходил. Норов горячился, пропускал и снова лез.