Разумеется, крестоносцу требовалось совсем-совсем не это, но и никакой ошибки не произошло. Эта была такая конспирация. Покинув почтовое отделение и перейдя с людной улицы в укромный закуток, Тукан принялся решать ребус. Пользуясь заранее полученной не по почте инструкцией, он нашёл спрятанную коробочку, затем ключ к ней, открыл и получил второй ключ, который применил ко второй найденной, совсем уже маленькой коробочке. В ней и находилось нужное: всего одна довольно крупная таблетка и записка от его старого знакомого — учёного-химика из Союза по имени Радек.
— «Дорогой мой испытуемый, — зачитал вслух крестоносец, — жаль, что ты решил прервать ход эксперимента, но я тебя понимаю. Как мы и договаривались ранее, высылаю антидот. Это уже третья его версия, прошедшая все необходимые испытания. Результат приёма лекарства может быть несколько непредсказуемым, но, пройдя через него, ты полностью освободишься от зависимости. Будь осторожен, удачи. Радек. Постскриптум: напиши мне о том, как всё пройдёт — заплачу». Заплачет он, как же. Вот вроде и всё написал, а ничего конкретно, — возмутился Тукан, ещё раз перечитав послание. — Что за результат, что пройдя… тьфу. Ладно, потом разберусь. — Он посмотрел на молчащего Разочарослава. — Ты со мной к паладинам?
— О-о-о, конечно, — откликнулся демонический конь. — Я хочу это видеть!
— Мда? — насторожился крестоносец. — Звучит как-то подозрительно.
— Ничего подозрительного: если бы ты был на моём месте, тоже бы хотел это увидеть! Любой бы хотел!
* * *
Путь по лабиринтообразной части Нокса, который из себя представлял его торгово-ремесленный район, привёл Гурода и следовавшего за ним Горчера к лавке с многозначительным названием «Фурнитура Кегга». Как это часто бывало в таких случаях, ни фурнитуры, ни тем более некоего Кегга внутри не оказалось.
— Правильно-правильно: нечего давать этим вшивым покупателям хоть малейший шанс понять, что тут происходит, — оценил Горчер.
Гурод — единоличный владелец лавки, торговал магическими жезлами и посохами, а помогал ему в этом бот с запоминающимся именем Эйты.
— Эйты, выйди отсюда и потеряйся на десять минут, — буркнул Гурод, заваливаясь внутрь и закрывая вход, что не то чтобы имело смысл.
Бот послушно удалился. Горчер тем временем с превеликой осторожножностью извлёк из торбы образцы древесины и разложил их на прилавке. Для этого пришлось слегка подвинуть завалы тех самых жезлов и посохов. Судя по слою пыли на них, спросом они не пользовались.
Гурод постарался не измениться в лице. Это оказалось несложно, учитывая размеры и всесторонность его бороды. Впрочем, глаза всё портили и выдавали дворфа с потрохами. На образцы он взирал жадно, но как-то неправильно жадно. Даже не как дорвавшийся до редких материалов ремесленник, а как очень голодный обжора, увидевший рекламу бесплатного фастфуда.
Слегка поковырявшись в древесине, Гурод посыпал её каким-то порошком, из-за чего та слегка заискрилась, и издал многозначительное:
— Хм. — Помолчав немного, он заключил: — Мусор.
— Да? — притворно удивился Горчер и с готовностью сгрёб образцы, а также случайно подвернувшийся жезл обратно в торбу. — Пойду тогда дальше. Может, какой-нибудь алхимик…
— Ладно-ладно, — остановил его в дверях дворф. — Как древесина — это полный мусор. Слишком много влаги, нарушенная сезонность. Корабелам можешь даже не показывать — засмеют.
— Но?
— Но магия… Хм, магия всё меняет. Это магическая древесина. Причём разных сортов — это очень хорошо, и очень разного качества — это не так уж и здорово.
Вновь оказавшиеся на прилавке образцы опять посыпали порошком. Было видно, что искрятся-то они все, но с разной интенсивностью и, если так можно выразиться, цветастостью.
— Такую вроде в Ганзе выращивают, — припомнил Горчер. — Буквально для всего мира.
— Чего там только не выращивают, для всего мира-то. — Гурод закатил глаза. — Но в плане магической древесины там растёт только дуб и весьма среднего качества. Он подходит не всем и не всегда. Есть производства в Мине и ещё по мелочи. Остальное добывается путём поисков.
— Выходит, у нас там золотая жила, — многозначительно отметил торговец.
— Скорее медная, — попытался урезонить его дворф, но взгляд опять всё выдал, — слишком разные по качеству образцы.
— Так это только в плюс. Получится делать посохи для разных категорий лопухов: от бедных до богатых. — Горчер помолчал и наконец назвал цену: — Пять тысяч за килограмм со снижением до четырех после того, как будет налажена добыча и логистика.
— Ганзейский дуб стоит три пятьсот, — с укором заметил Гурод.
— Но мы не в Ганзе, а при пересечении всего одной границы тот дуб подорожает минимум на десять процентов. К тому же, как ты сказал, он стабильно среднего качества. Я же предлагаю продукцию разного качества со снижением в будущем. Считай это инвестицией в Гадюкино.
Дворф, не удержавшись, хрюкнул от смеха. Горчер также осклабился. Это словосочетание он придумал по пути и собирался прочно ввести его в словарный оборот.
— Три восемьсот за кило после снижения. Но до снижения пускай будет пять сто.
Горчер прикинул, что это может значить. Иллюзий у него особых не было — все эти «инвестиции» вряд ли бы принесли большие суммы. До постройки дороги торговля будет весьма трудной, а потому немногочисленной. А как появится лёгкий путь, так сразу пойдут разговоры про сниженную стоимость. Тем не менее это им, Гадюкину, собирались платить за то, что они такие удалённые и недоступные. Обычно происходило строго наоборот.
— Три тысячи девятьсот через два месяца, — предложил Горчер и сразу добавил: — и эта цена на год вперёд. С условием, что я никому не предложу цены лучше.
— Конечно, не предложишь — все, кто может захотеть её купить, со мной в одной гильдии. — Гурод поморщился. — Старые условия мне нравились больше.
— Ну, речь-то только пока идёт про Нокс и Гадюкино. Каменец недолго простоит закрытым — если ты понимаешь, о чём это я.
— На вас идёт война, и ещё неизвестно, как всё обернётся. Может, вас