Петр Борель. Портрет Павла Ивановича Мельникова-Печерского. Гравюра. 1883
В Нижегородской губернии в 1719 году насчитывалось около 86 000 старообрядцев, то есть на тысячу жителей 283 приходились на приверженцев старой веры. Конечно, сие вызывало серьезную озабоченность у правительства и духовных лиц. Петр I бросал на борьбу с раскольниками лучшие силы, таковым в Нижегородской епархии оказался епископ Питирим. До прихода к власти Питирима духовенство на местах частенько смотрело сквозь пальцы на тех, кто служил по старому обряду, достигался своеобразный компромисс. Однако Питирим отменил любые послабления по отношению к старообрядцам. В 1732 году Питирим в своем докладе упоминал, что обратил к единоверию более половины старообрядцев, а из всех керженских скитов целыми остались только два. Самое интересное состоит в том, что сам епископ являлся выходцем из старообрядцев, но вернулся в православную церковь, сделал успешную карьеру и находился на хорошем счету у Петра I. Как показательный пример действий Питирима можно привести случай со старообрядческим дьяконом Александром. Сначала Питирим и Александр состояли в переписке, вели дискуссию на религиозные темы, а впоследствии Александра по указанию епископа сожгли. У старообрядцев есть толкование имени Питирима, они считали, что оно происходит от слова «пятирим». Есть понятие – четвертование, а Питирим «пятертвовал» раскольников: когда они не отрекались от своей веры, он сначала отрезал ногу, потом руку, затем другую ногу, руку, и в конце – голову.
При Екатерине II староверы вздохнули несколько свободнее, даже стали возрождаться скиты. Власти признали бесполезность репрессий. Императрица в записях «О старообрядчестве» указывает, например, на отношение к основоположнику раскола, Никону: «Никон – личность, возбуждающая во мне отвращение. Никон внес смуту и разделения в отечественную мирную до него и целостно единую церковь…» Екатерина понимала, что, несмотря на создавшуюся ситуацию, дать определенную свободу действий старообрядцам экономически выгодно. Екатерина II начала отменять указы, направленные против раскольников, – им разрешили носить платье старого покроя, не брить бороды, избираться на общественные должности, быть свидетелями в судах. В 1728 году староверов освободили от уплаты двойного налога и запретили по отношению к ним употреблять слово «раскольники». В мае 1767 года государыня в ходе своего визита в Нижний Новгород посетила Городец, где ей вынес знаменитый городецкий пряник старообрядческий купец Прянишников (одна из самых известных староверческих фамилий). А во время пребывания в Нижнем императрица допустила к своей руке нижегородских старообрядцев, которые потчевали ее хлебом-солью. И в дальнейшем Екатерина II считалась заступницей староверов. Когда в 1791 году нижегородские старообрядцы подали ей жалобу за 3500 подписями о притеснении их местными властями, Екатерина сразу откликнулась и указала нижегородскому генерал-губернатору И.М. Ребиндеру сообщать ей лично происходящее «относительно находящихся здесь в губернии старообрядцев».
Таким образом, старообрядчество процветало до времен правления Николая I. Полнее об этой эпохе мы сможем узнать, рассматривая одну из важных фигур русского и нижегородского старообрядчества. Был такой чиновник Павел Иванович Мельников, который жестоко преследовал раскольников, и он же, писатель Андрей Печерский, популяризировал старообрядчество. В результате получился Мельников-Печерский. Итак, чиновник Мельников добросовестно выполнял свою работу по искоренению старой веры. Его имя вошло в писания староверов. Именно он разгромил тот самый Шарпанский скит, который смог уцелеть во времена «Питиримова озлобления», и забрал оттуда икону Казанской Божией Матери, после чего, как утверждают старообрядцы, сбылось пророчество: скит распался, скитники разошлись, а «обитель древнего благочестия» стала невидимой. Кроме того, Мельников предлагал различные меры воздействия на раскольников – например, отдавать в рекруты только староверов, начиная с богатых; детей, рожденных от староверов, отдавать в военные школы для малолетних как незаконнорожденных и т. д. Но нужно отдать должное писателю Печерскому, который в своих романах (наиболее известные – «В лесах» и «На горах») рассказывает о староверах так, что их образ до сих пор узнаваем. Та же легенда о Китеже популярна тоже благодаря Мельникову-Печерскому. Безусловно, сами старообрядцы знали эту историю с давних времен, но широкое распространение она получила, когда ее изложил Печерский.
Легенда сформировалась в XVIII веке. Она являлась отражением картины мира раскольников. Интересно то, что в советское время ее воспринимали как православную легенду, а в нашу эпоху озеро Светлояр олицетворяет собой место всехристианского единства. Давайте разберем все по порядку. Легенда повествует о том, что в Нижегородской губернии был город Китеж, который во время нападения Батыя защищал Георгий Всеволодович, последний князь Киевской Руси. В бою князь погиб, и Батый сумел подойти к Китежу, так как предатель Гришка Кутерьма подсказал ему тайную тропу. Но воды озера укрыли от нападавших сей град. Он опустился под воду и находится там и поныне, и только праведник может найти туда путь. «И досель тот град невидим стоит, – откроется перед страшным Христовым судилищем». Конечно, если опираться на факты, становится ясным, что наличие Китежа ничем не подтверждено. Озеро в 1960-х годах исследовали на наличие города на его дне, но ничего не смогли отыскать. Но суть легенды не в фактах – она о святой Руси, которая была, но исчезла, и теперь доступна только праведным людям. Именно так смотрели на мир старообрядцы.
Да, Мельников-Печерский знал о староверах не понаслышке, во всех своих романах он показывал достоверную жизнь инакомыслящих, многие его герои имели реальные прообразы. Он высказывался о том, что раскольники участвовали в большинстве русских мятежей: «…на каждой из остальных черных страниц нашей истории раскольники являются деятельными участниками в беспорядках государственных. Они были в шайке Разина, они 10 лет мятежничали в Соловецком монастыре, они были главнейшими участниками в стрелецких бунтах, они ворвались в Грановитую Палату с Никитою Пустосвятом, они умышляли на жизнь Петра Великого, они бунтовали с Булавиным, убийцы митрополита Амвросия и Пугачев со своими сообщниками были раскольники». В другом месте он писал, что: «Пугачев же шел во главе раскольников поповских и беспоповских сект, которые на ту пору забыли свою мелочную вражду и диалектические споры». Он как чиновник подвергал старообрядцев гонениям и в начале своего пути искренне считал раскольничество «язвой», но спустя время Мельников понял, что староверы не представляют опасности для страны, за исключением нескольких особо фанатичных течений, опыт долгого общения с ними убедил его в близости этих людей к земле и традициям. И когда при Александре II к раскольникам начали относиться помягче, Мельников перестал преследовать староверов. Более того, когда в Нижний Новгород с визитом приезжал старший сын Александра II, Мельников-Печерский сопровождал его в старообрядческие скиты. Он пересмотрел свои взгляды, писателя мучила совесть за совершенные им действия. Заканчивая свой роман «На горах», Мельников-Печерский уже