— Я не могу выступать перед толпой, шеф, — повинилась я, решив быть максимально откровенной во избежание всяческих недопониманий. — В этом я могу заверить вас точно, исходя из моего предыдущего, не совсем приятного и, прямо скажем, почти провального опыта. Вот такая я нетипичная сигойна.
— Жаль, я так рассчитывал на ваш положительный ответ, — вздохнул хольмин. — Не поймите меня неправильно, Лайла, дело не в вашей принадлежности к сигойнам в принципе, а именно в том, что я случайно услышал, как отзывается о вашем пении и игре на манипуляторе госпожа Маас в кают-компании в разговоре с младшим Советником Бишаром. А как вы знаете, наша Дафна просто так, за красивые глаза, никого хвалить не станет. Талис де Сильва тоже упомянул о том, что вы поете, но предупредил, что раз вы делаете это исключительно в одиночестве, то вряд ли настроены развлекать других членов экипажа. Среди наших служащих других музыкально одаренных разумных просто нет. Если бы были, я бы не стал так настаивать, понимая вашу проблему и связанные с ней опасения, но...
Хольмин провел ладонью верхней правой руки по зеленовато-серой, лишенной волос широкой макушке. Я с сожалением вздохнула, ощущая, что начальник действительно очень рассчитывал на мою помощь и расстроен моим отказом, но, разумеется, ни к чему принуждать меня не станет.
Сама бы с радостью спела для капитана Полякова, который очень импонирует мне как командир миссии и личность и, как мне кажется, действительно старается изо всех сил, чтобы экспедиция в Икелан прошла для всех ее участников безопасно и удачно, атмосфера на корабле оставалась здоровой и позитивной, а дисциплина при этом — железной.
Но как справиться с боязнью спеть при большом скоплении разумных, умудрившись при этом достойно выступить, порадовав главу миссии, и не опозориться?
Ну, Дафна, удружила, так удружила, болтушка...
К слову, гиперактивная и целеустремленная переводчица все же завлекла в свои сети “та-а-акого мужчину”, дипломата с колонии Нум, Амори Бишара, на которого положила глаз еще перед полетом. Теперь землянин по собственной инициативе увивался за рыжей красоткой, а она, покапризничав для приличия, с радостью нырнула в эти пока еще не особо серъезные отношения, прожужжав мне все уши о достоинствах своего поклонника и своих планах по удержанию его в своих цепких лапках даже после окончания экспедиции.
Майор Лазар Витлок, один из заместителей капитана “Невуса” и еще один поклонник Дафны, оскорбился тем, что переводчица променяла его на другого, и пытается теперь всеми силами ее вернуть.
В общем, вокруг госпожи Маас кипели нешуточные страсти, которые, разумеется, учитывая закрытое пространство фрегата и малое количество мест для полного уединения, являлись достоянием всей команды, как и все прочие личные отношения, даже пусть особых слухов о ком-либо никто не распускал.
О целях экспедиции, безусловно, служащие "Невуса" не забывали и своими непосредственными обязанностями не пренебрегали, при этом умудряясь еще и влюбляться, ревновать, расставаться, бороться за внимание друг друга и выяснять отношения, делая это стремительно и не затягивая с долгими ухаживаниями, так как экспедиция не бесконечна, а после нее жизнь уже будет совсем иной.
Наверное, некрасиво будет так считать, но я рада, что нахожусь в стороне от всех этих историй, и внимание членов экипажа сосредоточено на ком-то другом, а не на моей персоне.
Несколько мужчин из команды, ожидаемо, попытались приударить и за мной. Один из них, особо настойчивый и, в отличие от де Сильвы, крайне непонятливый брианец, капитан Эйор Альто, до сих пор так и не отстал. Но скоро, надеюсь, и он быстро поймет, что это бесполезно. Мое сердце молчит, да и тело как-то не спешит сигнализировать мне о том, что ему требуется мужская ласка. Так что ни о каких нерабочих связях с кем-то из экипажа я даже не помяшляю, прослыв среди своих сослуживцев-мужчин, как донесла мне Дафна, "холодной", "неприступной" и даже "бесчувственной".
Но я отвлеклась.
Лелуко Тад барабанил пальцами нижней пары рук по столу, не сводя с меня полных надежды глаз. А мне прямо до слез не хотелось подводить хорошего разумного, относящегося ко мне с теплом и пониманием.
Высшие силы удивительным образом подарили мне буквально второго Вилана Айса. Пусть даже этот второй начальник внешне являлся совершенной противоположностью кругленького, благообразного и седовласого землянина, оставшегося на “Экране”.
“Вперед, Лали! Страхов много, а жизнь одна!” — пришла четкая мысль, сказанная голосом бабули Наны Бояновой.
Ох, была не была.
— Вот что, господин Тад, я согласна выступить на празднике, — торопливо, пока не передумала, выпалила я.
— Я уверен, что вы справитесь, госпожа Боянова. Если передумаете или испугаетесь, вас никто не осудит. Это все же не ваши прямые обязанности. Но капитану Полякову точно будет чрезвычайно приятно, если вы споете. Думаю, это сделает его последнюю миссию в Икелан перед переходом на штабную работу особенной и самой запоминающейся.
— Хорошо, в таком случае я пойду, порепетирую, подберу пару подходящих песен, — отозвалась я, чувствуя себя так, словно только что подписалась на чуть ли не еще большую авантюру, чем этот полет.
“Новая жизнь, Лайла. Считай это первым шагом к другой, улучшенной версии себя. Той, которая сможет победить хотя бы один страх из прошлой жизни.”
— Идите, — тепло улыбнулся мне хольмин. Напряженная складка на его лбу разгладилась, а глаза повеселели. — Спасибо. Я ваш должник.
— Это моя благодарность за ваше отношение ко мне, господин Тад, — произнесла я, практически выбегая из рабочего отсека начальника, чтобы немного успокоить бурлящие в душе противоречивые чувства.
Слухи о жителях планеты Хольм действительно не врут. Их устрашающий внешний вид совершенно не соответствует внутренней добросердечной сути.
По крайней мере, об одном представителе этой расы я могу сказать подобное с полной уверенностью.
Глава 11: Интерлюдия
Настоящее время. Где-то в космосе.
Мужчина открыл глаза, с трудом сфокусировавшись на темно-серой обшивке на первый взгляд небольшого и совершенно пустого отсека, напоминающего тюремный бокс на трианском охранном крейсере, только без лежанок.
— Да твою ***** ****** ***** ****!!! — хрипло выдал он непечатную