Они с Леей года три назад увлеклись фридайвингом. Главное, ни гидрокостюм не нужен, ни тяжелый акваланг. Что вдохнул, то твое, а паранорм может под водой минут десять не дышать! Правда, Лея осторожничала, да и сестренке не позволяла побивать сомнительные рекорды…
Наталишка мягко улыбнулась. Сестренка…
Как они в детстве голову ломали, гадая о линиях родства! Разумеется, никакие они не сестры, это Лея — единокровная сестра Наташиного папы. Стало быть, ей она приходится тётей… Но вот относится именно, как к сестренке, и, чем взрослее становится «младшая», тем слабее чувствуется разница в возрасте. Подумаешь, шесть лет…
За каналом Грибоедова высился «Дом книги», весь в «архитектурных излишествах» модерна. Наташа целеустремленно поднялась на второй этаж, к полкам с табличкой «Советская фантастика».
Лея просто обожала подобное чтиво, а что может быть лучше подаренной книги? Во-от…
«Носса серижейра» деловито порылась в изданиях. Лукьяненко какой-то… «Геном». А-а! Нет, Лея это уже читала, и ей не понравилось. «Нет повести гадостней на свете! Да автор просто издевается! — возмущалась она. — Представляешь, напридумывал генно-модифицированных „спецов“! Сантехник-спец у него ртом продувает фановую трубу! Каково? А у дворника-спец руки, как у обезьяны, до самой земли — и лохматые, чтобы без веника подметать! Нормально?»
Стругацкие… Такая у Леи есть… И такая тоже… «Экипаж 'Скифа»? А, это про Быкова на Трансплутоне. Лея ее в библиотеке брала… А это что? Какой-то Большаков. «Ганфайтер. Огонь на поражение».
Наталишка прочла аннотацию, полистала книгу, вчитываясь в текст на открывшихся страницах, и решительно направилась к кассе.
«Что-то из Большакова Лея, вроде бы, читала… — струились мысли, сливаясь в поток сознания. — А-а… Ну, да. „Закон меча“! И еще „Меченосец“, про того же попаданца…»
— С вас рубль семьдесят копеек! — прощебетала кассирша, полная и румяная, как будто не в книжном работает, а в гастрономе. Отсчитав с трешки сдачу в рубль тридцать, она вложила купленную книгу в пакет, и, щедро улыбаясь, протянула Наталишке.
Девушка отзеркалила улыбку, но, стоило ей отвернуться, как на лицо вернулось прежнее выражение — удивленное и даже напряженное.
Нетерпение гнало ее до самой станции «Площадь Восстания». Лишь спустившись в метро, Натали пристроилась на жесткой скамье, и торопливо достала книгу. Тщательно рассмотрела лаково блестевшую обложку.
Это было невозможно, но вот же — художник набросал главного героя, палившего из бластера, а ниже… А ниже нарисовал их с Леей! Точь-в-точь! Можно вместо пропуска книгу предъявлять!
Справа Лея с ее шестым размером, в белом халатике врачини… Наталишка полистала книгу, и в первой же главе нашла искомое. Марина Рожкова! Вот, кто изображен на обложке!
Кого срисовали с нее самой, девушка понятия не имела, надо было всю книгу прочесть, но факт оставался фактом: соблазнительно изогнувшаяся брюнетка — ее копия! Хотя… Нет, не совсем брюнетка. Темненькая шатенка, скорее…
Решительно запихнув книгу в сумку, Натали вбежала в вагон.
— Осторожно, двери закрываются! Следующая станция — «Чернышевская»…
* * *
Электричка шла полупустой, и Наталишка удобно пристроилась в уголку с книжкой, лишь порой рассеянно поглядывая за окно. Скоро она выяснила, кого именно выписал художник рядом с Мариной Рожковой. Наталью Стоун!
Рожкова… Книжную врачиню звали, как ту девицу, что отправила Мигела в прошлое… Что-то в этом было, но не давалось уму — мучительным усилием Гарина лишь приближала волнующий образ, но вглядеться в него… Никак! Всё рассыпалось.
Наталья до того задумалась, что сильно вздрогнула, когда диктор объявил:
— Станция «69-й километр». Стоянка — одна минута.
Ойкнув, девушка помчалась к тамбуру и выскочила на перрон, когда двери уже надумали сдвигаться.
— Наталишка!
Лея подбежала, и закружила «сестренку».
— Что, хотела мимо проехать? — хихикнула она.
— Зачиталась! — прыснула «младшенькая». Оглянувшись, она потащила «старшенькую» прочь от вокзальчика. — Пошли, а то ты так красиво бежала… Все аж засмотрелись!
Лея надменно вздернула носик.
— Папочка говорит, что у меня самый красивый размер!
— Да-а! — рассмеялась Наталишка. — Мигел знает толк в красивых девушках! Помнишь, как я рыдала в шестом классе? Гляжу на себя в зеркало, и реву: «У-уродина-а! У-у-у!» А Мигел меня сграбастал тогда, обнял, и шепчет на ухо: «Маленькой ты была просто прелесть! А сейчас — да, немножко похожа на гадкого утенка. Но это потому, что ты растешь, Наталишка! Пройдет еще год или два — и расцветешь!» И я ему поверила…
— А он не обманул, — ласково сказала Лея, тиская «сестренку», и продекламировала «по мотивам А. С. Пушкина»: — «Наталишка молодая, тихомолком расцветая, между тем, росла, росла, поднялась — и расцвела!» Ты мне сейчас Монику Белуччи напомнила… в ее лучшие годы!
Мимолетно прижавшись к «тете», Наталья задумчиво спросила, потянув себя за волосы и скашивая глаза на черную прядь:
— Как ты думаешь, если мне мелироваться, хорошо буду выглядеть?
— А чем тебе твой цвет не угодил? — вскинула бровки Лея.
— Ой! — Наталишка звонко шлепнула себя по лбу. — Забыла! С днем рождения тебя, Леечка! И — вот! — она торжественно вручила подарок.
— О-о! — обрадовалась «Михайловна». — Спасибо! Почитаю!
— Ты приглядись, — чуток зловеще молвила «Васильевна».
Лея нахмурила бровки, и протянула:
— Ах, вот оно что… Хм… Да, твоя копия — темная шатенка.
— А твоя… Дай на секундочку… — быстро пролистав книгу, Наталишка обрадованно воскликнула: — А, вот! «Врачиня была ослепительно красива, и всё, чем ее щедро одарила природа, было чуть-чуть чересчур: чересчур длинные ноги, слишком крутые бёдра, уж больно узенькая талия, несоразмерно большие груди. Но какая-то высшая гармония сочетала преувеличенные прелести Марины в пленительную целокупность, создавая красоту потрясающей и необоримой силы». Это как раз про тебя!
— Хм…
До самой дачи копия Марины Рожковой шагала в задумчивом рассеянье.
Там же, позже
Зря Светлана Евгеньевна опасалась, что день рождения Леи пройдет тихо, скучно и чопорно — в гости явились Гирины. Максим Иванович, София Израэлевна и — приуготовительный бой барабанов… — Василисса Максимовна!
Это была маленькая, хорошенькая брюнеточка в образе херувимчика. Тревожно оглядевшись, она просияла, узнав Лею, и бросилась к ней навстречу с радостным воплем:
— Приве-ет!
— Привет, Василина! — рассмеялась Гарина, подхватывая малышку.
— Я — Василисса! — строго поправила ее девочка. — Это меня папа так называет — Василиной. Ему я разрешаю!
— Хорошо, учту, — торжественно пообещала Лея, глядя на умиленного Макса, подкаблучника в квадрате. — А это — тетя Света!
— Здравствуй, тетя Света,