— Да нормально все, — сказал я, безуспешно отмахнулся от зудящей над головой стаей комаров, сосредоточился и перешел ручей-овражек если не с той же скоростью, как деревенский пацан, то с довольно близкой.
Турбаза «Рассвет» была похожа на пионерский лагерь. Собственно, если бы везде не было написано, что это именно турбаза, то я бы решил, что это мы в детский лагерь забрались. Длинные корпуса, по центру — плац с флагштоком, деревянное здание клуба с залом мест на двести пятьдесят. И столовая, частично под навесом. И разбросанные по территории беседки, столики, волейбольная и баскетбольная площадки, столы для настольного тенниса…
Рядом с корпусами сидели группки туристов. Кто-то пел под гитару, а кто-то просто общался. Натуральный такой пионерский лагерь, только для взрослых.
— Что-то народу многовато! — Василий оглядывался, решительно топая через плац так, будто точно знает дорогу. — Клим Саныч заверял, что никого не будет!
— Так может они до послезавтра рассосутся, — пожал плечами Шемяка.
Я остановился и осторожно опустил сумку с пивасом на землю.
— Так, Василий, может мы пока беседку займем? — сказал я.
Тот кивнул, не поворачиваясь.
Мы с Бельфегором радостно забурились в одну из беседок — утилитарную такую, крыша на деревянных столбах, а под ней стол и две длинных скамейки. Рассчитана эта конструкция человек, наверное, на двадцать. Логично, в принципе. Туристическая группа же примерно такого размера должна быть. Хотя много я в этом понимаю, конечно…
Я водрузил сумку на стол, изрезанный образцами «настольной живописи». Имена, годы… «Здесь был Кузя!», «Даешь компот!»… Замер на несколько секунд. Комаров на территории базы было явственно меньше, чем в лесу, но кажется это просто потому, что здесь у них был выбор, кого кусать. Вон там, например, метрах в тридцати группа туристов в одинаковых штормовках защитного цвета горланит хором:
— Хорошо бы сделать так
Срезать все кудряшки,
На макушку красный мак,
А вокруг ромашки…
Определенно, у этого места имелся свой уникальный вайб. Та самая туристическая романтика, «изгиб гитары желтой» и «милая моя, солнышко лесное». И вообще было ощущение, что там, за пределами этой турбазы Советский Союз закончился, а здесь никто этого факта даже не заметил. И все осталось как было.
— А вот я сейчас сгущенку пробью…
— Ооо, кто-то у нас богатый, давай-ка ее сюда…
— Не давайте ему, он в прошлый раз всю банку за один присест высосал…
Бельфегор открыл сумку и принялся выставлять бутылки на стол. Василий, Шемяка и еще один мужик появились из-за деревянного корпуса.
— … чего ты как неродной? — размахивая руками, вещал тот, третий. Пожилой такой дядька, с козлиной бороденкой, в очках, рубашке в клеточку и завязанной вокруг талии штормовкой. Это у них обязательная униформа тут что ли? — Это же туристы! Три группы у меня завтра уходят, а еще две — послезавтра рано утром. На фестиваль на базе никого не будет, как мы и договаривались. Я расписание все сдвинул, хотя и пришлось буквально каждого туриста по телефону вылавливать, ты даже не представляешь…
— Клим Саныч, ты мне лучше вот что скажи, — перебил его повеселевший Василий. — Коромежка у тебя тут как, нормальная?
— Ну… Снабжение у нас сейчас… сам понимаешь… — замялся Клим Саныч. — Повара у нас есть, конечно, но группы с самого начала себе сами готовят. Им выдают паек, ведра, и они на базе тренируются…
— Ты же сказал, что столовая у вас нормально работает! — возмутился Василий и аж остановился, не дойдя до стола с пивом.
— Работает, чего бы ей не работать? — развел руками Клим Саныч. — Но ты же сам говоришь, что звезд собираешься у нас поселить, а они, наверное, капризные. Им макарошки по-флотски и уха из консервы может не понравится…
— А компот? — вдруг громко спросил Шемяка. — С компотом у вас теперь как, нормально все?
— Сухофрукты на складе есть, — кивнул Клим Саныч.
— Так… Продукты, значит, нужны… — Василий задумчиво взял бутылку пива и ловким движением сбил крышку об угол стола. — Продукты не проблема, подвезем.
Мужики сели на скамейки у стола и принялись азартно обсуждать технические моменты, сбиваясь на общие воспоминания и общих знакомых. Мы с Бельфегором не вмешивались. Я честно пил лимонад «Буратино», бутылку которого присовокупил к пивасу в сельпо в Малиновке, когда мы туда заезжали.
— Слушай, Вов, а можем в поход сходим, а? — вдруг предложил он, с некоторой мечтательностью глядя на дружную группку туристов, которая громко расхохоталась чьей-то шутке.
— Ты серьезно? — иронично приподнял бровь я.
— Я что-то вспомнил, как мы на гастролях в палатках жили, хорошо же было, — Бельфегор подпер подбородок кулаками.
— Это потому что комаров не было, — я прихлопнул ладошкой примерно с десяток насекомых, облепивших джинсы.
— Мы же ходили в седьмом классе, помнишь? — спросил Бельфегор и уставился на меня. — Тогда еще Астарот был в Милованову влюблен. А училка глазки инструктору строила…
— Ностальгия — это сравнивать лучшее из прошлого с худшим из настоящего, — засмеялся я.
* * *
Обратный путь всегда короче. Во всех смыслах. Оказалось, что никакая это не бесконечная тропинка среди кустов и крапивы, а реально два шага. И от Малиновки до Новокиневске не целую вечность тошниться в пазике, а — вжух! — и дома. Собственно, вернулись мы еще до семи вечера, так что вполне можно было по-быстрому смыть с себя остатки вонючего «таежного» крема, вытряхнуть отовсюду тысячи невесомых трупов комаров, какие-то сухие листики, хвоинки и прочие лесные прелести, переодеться и поехать в «Фазенду», где сегодня как раз намечался один из непрограммных тусичей фестиваля. Честно сказать, если бы мы остались в нашей прошлой квартире, я бы тысячу раз задумался. Пришел бы домой, пожарил бы свининки с луком, салатик накромсал… Схомячил бы это все под какой-нибудь фильмец с гнусавым переводом. И стопудово выходить из дома мне бы не захотелось. Но увы, в той прекрасной квартире ныне проживала избалованная барышня вместо нас…
Тетя Марта пришла как раз в тот момент, когда я выключил душ.
— Володя, я ужин приготовила, на тебя накрывать? — раздался ее голос из кухни. Зачем