Минуты казались часами. Наконец, свет начал угасать. Графиня, тяжело дыша, опустила руки.
— Не хватает совокупной энергии, — заключила она.
Я молча зачерпнул весь оставшийся во мне Дух Стикса и передал последние крохи. На что Ольга отрицательно покачала головой.
И что? Всё? Всё было зря? По плечу меня кто-то успокаивающе похлопал.
— По головке себе… постучи… — тихо огрызнулся я.
Внутри нарастало чувство протеста, обильно замешанное на горечи от всей этой нелепой ситуации. Я потянулся к Дару, но Духа Стикса не было. Ощутив сосущую пустоту внутри под сердцем, всем, что было у меня вместо души, попытался влиться потоком в энергетические меридианы Графини и…
Что-то внутри меня словно прорвало плотину. Дух Стикса заструился по моим каналам с энергией, грозящей вот-вот-вот выйти из берегов, полноводной горной реки.
Ольга Анваровна вздрогнула от неожиданности всем телом. Я ощутил это своей лапой, до сих пор лежащей у неё на плече. Глаза Графини расширились, когда она, оглянувшись, увидела, что цепь знахарей уже распалась. Все глотали живун, восполняя споровый баланс, и только я удерживаю контакт с ней.
— Откуда? — прошептали её губы беззвучно.
Я промолчал — все силы уходили на то, чтобы контролировать этот кажущийся бесконечным поток энергии знахарского Дара. Натурально возникло ощущение, что сдерживаю океанский девятый вал, грозящий влиться в мои каналы под чудовищным давлением и порвать их. Перенапрягая свою энергетическую систему, я пытался контролировать этот процесс, насколько мог, но без травм всё равно не обойдётся — это точно. Но не это было главным сейчас, а то, что мы могли помочь Лаки выжить.
Зрачки в глазах Ольги Анваровны расширились. Я отчётливо понял, что она была изумлена и… Да… Напугана.
Графиня повторно направила всю энергию на исцеление моей жестоко обожжённой подруги, и свет окутал её тело, проникая в каждую клетку. Сквозь закрытые глаза и увидел, как от рук Ольги, на этот раз шёл не изумрудный свет, а чистая, ослепительно-белая плазма Дара.
С меня градом лился пот, капал с лица на пол крупными каплями, пропитывал одежду и затекал в собственные ожоги, раздражая их солью. Не только моя энергетическая система оказалась не готова к такому потоку энергии, но и тело показало себя непозволительно слабым. Я упал сначала на одно колено, а через бесконечно долгую секунду и вторая нога подкосилась. Кажется, что сознание меня покинуло на мгновенье. Когда же я пришёл в себя, то увидел, что Лаки лежит так же неподвижно, но её кожа снова гладкая и розовая, словно после дня под ярким солнцем. Вот только глаза и щёки впали, из-под кожи торчали рёбра, а грудь потеряла пару размеров. И ещё пугала абсолютно лысая голова девушки.
Возникший было страх сменился уверенностью, что всё нормально. Организму было нужно откуда-то брать строительный материал, пока он себя чинил под воздействием мощного Дара, напитанного океаном заёмной энрегии.
— Она будет жить, — прошептала Ольга Анваровна, позволяя себе лёгкую улыбку. — Всем спасибо. Все свободны.
Я почувствовал такое облегчение, но, попытавшись встать, чуть не рухнул обратно на пол — ноги подкосились. Али подхватил меня за плечо, не дав позорно упасть.
— Умеешь ты удивить, брат, — шепнул он с тенью улыбки.
Я кивнул, не в силах говорить. Внутри всё ещё бурлили эмоции: радость, облегчение, изнеможение.
— Дал бы живуна лучше хлебнуть, мотиватор колхозный мля, — прохрипел я.
В губы уткнулась НАТО-вская пластиковая фляга, а в глотку полился приторно-сладкий споровый раствор, замешанный на коле.
Скосив глаза, увидел, что рядом с флягу держит Перун, но сейчас было, откровенно говоря, плевать и на вкус, и на странности поведения моего недавнего соперника. Я восполнял споровый баланс. Живун вошёл, как вода в сухую землю, буквально возвращая меня к жизни.
* * *
Позднее, когда пожар был потушен, а дым рассеялся, мы собрались в большом зале. Атмосфера была напряжённой, разговоры велись шёпотом.
Мы с Али засели в буфете за угловой столик и плотно поели, запив калории поистине лошадиной дозой кофе и живуна. Многие из собравшихся выглядели потерянными и уставшими.
Хёгни стоял на небольшой сцене, его суровое лицо было освещено мягким светом ламп. Он обвёл взглядом присутствующих, и при внешнем спокойствии в его глазах читалась глубокая обеспокоенность.
Ропот волной пробежал по залу. Я почувствовал, как где-то в глубине груди нарастает гнев. Кто-то воспользовался готовностью помочь ближним, чтобы нанести удар в спину.– Сегодня мы столкнулись с серьёзной угрозой, — начал он, голос его звучал гулко в тишине зала. — Нападение на Приозёрный было лишь отвлекающим манёвром. Наши враги проникли в Замок, воспользовавшись нашим отсутствием.
— Мы потеряли не только ценное имущество и данные, но и чуть не потеряли одного из наших учеников — здесь, где мы гарантировали безопасность, — продолжил Хёгни, и взгляд его остановился на мне. — Но благодаря самоотверженности всех вас удалось избежать худшего.
Я опустил глаза, не привыкший к тому, чтобы меня выделяли.
Внезапно двери зала резко распахнулись, и внутрь вбежал степенный Авессалом Григорьевич. Обычно спокойный и собранный, сейчас он выглядел взволнованным и даже напуганным. Его глаза блестели, руки дрожали.
— Она пропала! Пропала! — выкрикнул он, когда