Мы осторожно двинулись вперёд и чем ближе приближались, тем ясней становилось, человеку в здравом уме не пришло бы в голову воздвигать здесь на потеху подобное архитектурное безумие. Я мысленно представил, что кто-то когда-то сидел и целенаправленно вырезал камень за камнем, наслаждаясь этим процессом, а затем бросил всё это гибнуть под серым облаком. Ещё более странно выглядело решение использовать это гиблое место под базу.
Мне вспомнился Стоунхендж из старого мира, только этот местный родственник был в десятки раз нелепее. Плиты, блоки, осколки — всё разных форм, будто строители с воинственным упорством не позволяли себе хоть раз повториться. Там и округлые глыбы, и острые шпили, и скрученные арки — общее впечатление вызывало лёгкую тошноту. Ясно: кто бы всё это ни лепил, ему и впрямь было плевать на законы архитектуры, а, может, и на законы физики тоже.
Даже если представить, что эту конструкцию возводили термиты, вдохновлённые формами подводных колоний кораллов, всё равно получилось бы нечто более вразумительное, чем то, что предстало мне. Неживая плавность природных форм сплеталась с урбанистическими формами: клетки, соты, стены с рублеными краями. Слоняясь вокруг этих оплывающих колонн, я ощущал, как где-то под грудной клеткой нарастает тревога: «Да, до такого мы точно сами не додумались бы».
Никакая фантазия безумного земного архитектора — даже перепившегося гороховкой — не дотянулась бы до этой грандиозной дикости. Меня словно окунали в чуждый мир, где привычные мне представления о чётких гранях, логичных переходах и людских вкусах не имели ни малейшего веса. Это чувствовали все члены отряда, так как никто не проронил ни слова. Не исключаю, что и цели перед сооружением здесь ставились особенные, противоречащие здравому смыслу. От этих догадок, смешанных с лёгкой усталостью, раздражением и холодной решимостью, становилось неуютно.
По-хорошему надо бы сваливать отсюда поскорее. Но мы ведь и забрели в серый кластер чисто с тактическим умыслом: разобраться что к чему. А тут на тебе — «Музей Инопланетной Статичности», аккомпанирующий серому небосводу. Но, видите ли, Гадюка не могла спокойно пройти мимо подобной нелепости. Она поставила скрыт на группу почти сразу. И теперь то и дело вырывалась вперёд. Её любопытство и энергия передавалось всем кроме меня.
Я смотрел на эти замысловатые массивы, и у меня было стойкое ощущение, что объект наблюдает за нами в ответ. Конечно, возможно, это была всего лишь игра воображения. Или я всё-таки перестарался, пытаясь найти логическую подоплёку в местной психоделике.
— Как думаешь, Орк, — спросила меня скрытница. — У каждого строения должно быть назначение какое-то. Какое у этого?
— Какое назначение у Стоунхенджа или пирамид?
— Ну как… — не растерялась она. — Культовые сооружения же…
Хм, как бы рассказать ей, что у меня нет ни малейшего понятия, зачем это всё торчит посреди пустоши? Признаться, я готов был махнуть лапой и вернуться пешком по серости назад, только бы не разглядывать мрачную громадину. Но в глубине сознания копошился червячок недоверия: «А вдруг здесь есть нужная нам лазейка? Или ловушка? Или вообще — главная база килдингов?»
Делать вид, что ничего не замечаю, отмахнуться… Не в моём характере. Вместо этого я постоял ещё с минуту на кочке, держась рукой за эфес нодиевого меча и наблюдая, как ветер лениво обдувает стены реликта. Ещё раз испытал гаденькое ощущение, будто ступил на территорию сна, в котором равнинная серость служит только декорацией для центральной монструозной «скульптуры».
— С виду и пирамиды, и Стоунхендж выглядят бесполезно, — пробормотал я себе под нос. — Но для чего-то они же были нужны своим создателям. Здесь, видимо, что-то подобное… Но бесы меня дери, если здесь всё так просто…
Глава 43
Серый полумрак, окутавший неверные очертания странного сооружения, казался даже плотнее прежнего. Наш кибертрак одиноко застыл в отдалении, почти сливаясь с окружающим рельефом, растянутая маскировочная сеть сделала его похожим на одну из глыб, изобильно раскиданных тут, на серости. Наверное, никому из нас не хотелось лезть в объект добровольно, но долг — он, как рычаг. Давит, даже если не хочется.
Я остановился за монолитной плитой высотой мне по плечи. Одной рукой машинально коснулся шершавой поверхности — казалось, будто камень живой, но на деле это всего лишь игра воображения. Гадюка дала знак — кистью руки нервно и коротко мотнула в сторону входа в тёмный тоннель. Мы были под прикрытием её Дара скрыта, и каждый старался дышать ровно и тихо. Рядом со мной шагал Чечен — низкорослый, но коренастый. С его по-солдатски простого, но собранного лица не сходило сосредоточенное выражение: он всем своим видом показывал, что скептически относится к этим «уловкам» и предпочёл бы сейчас не тонуть в этом сумраке, а шквальным огнём выжечь всё и вся. Но поставленная перед нами задача была в другом — тихая разведка, в идеале без поднятия тревоги.
Марлин, казалось, чувствовал себя увереннее прочих. Возможно, дело было в его сенсорном Даре или в боевом опыте, а, может, и в том и другом. Он не торопился, но и не медлил — проверял каждый каменный выступ, каждую тень. Его голубой берет зловеще контрастировал с блёклым чёрно-серым ландшафтом, на лбу виднелись капельки пота. Нервы. Наверно, он, как никто из нас, ощущал не только угрозу, но и ответственность за всю группу.
Строение перед нами и впрямь походило на Стоунхендж, только вырванный из ночного кошмара и увеличенный в несколько десятков раз по масштабам. Вокруг торчали каменные арки, сросшиеся в хаотичные стены, над