— Отлично, — сказала я. — А то я чувствую, что мне уже пора порыдать в подушку.
Он достал телефон и позвонил Кларенсу, тот обещал подъехать через десять минут. Ничего удивительного, с местами для парковки здесь вечная проблема.
В одной части города сложности с тем, чтобы найти место для машины, в другой, там, где места есть, ты и сам побоишься ее оставлять. Отчасти я не мою свой «тахо» именно по этой причине — так он менее привлекателен для угонщиков.
Ну и еще ему уже почти десять лет.
А для совсем недогадливых угонщиков я держу полицейскую мигалку между передними пассажирскими сиденьями.
— Кларенс приехал, — сказал Дерек, прерывая поток посторонних мыслей, которыми я хотела отвлечься от происходящей этим вечером катастрофы.
Я поднялась со стула.
— Мне жаль.
— А уж мне-то как, — сказал Дерек. — Иди уже, ты не даешь мне начать пить, думать о том, как все могло бы быть замечательно, и жалеть себя.
Когда я ушла, он так и продолжал сидеть за столиком и смотреть на два нетронутых бокала с шампанским. Наверное, вылавливать пальцами кольцо, которое девушка не приняла, да еще под взглядами сочувствующей публики, это то еще удовольствие… Подумав об этом, я почувствовала себя еще более виноватой, но возвращаться в любом случае не стоило.
— Что-то случилось, мисс Кэррингтон? — спросил Кларенс, когда я села в поданную к главному входу машину. — Вы поссорились?
— Хуже, — сказала я. — Мы расстались.
Наверное, сейчас было самое время закатить истерику с заламыванием рук и криками: «Все кончено!», но я не стала. Да и у Кларенса нервы не лишние, поберечь надо.
— Навсегда? — только и спросил он. — Или..
— Никаких «или», — вздохнула я. — Отвези меня домой, пожалуйста.
— Конечно, мисс Кэррингтон, — сказал он. — Думаю, что мы с вами еще увидимся.
— Возможно, — сказала я. — Земля круглая, жизнь долгая, всякое может быть.
— Я не это имел в виду, — улыбнулся он.
Я попросила Кларенса высадить меня на углу и, прежде чем отправиться домой и рыдать в подушку, зашла в небольшой круглосуточный магазинчик и купила небольшое пластиковое ведерко шоколадного мороженого. А алкоголь с антидепрессантами и так ждали меня дома.
Глава 5
Даже если Дерек прав, и женщины действительно всю жизнь ищут мужчин образа своего отца, то в моем случае с этим все сложно. Потому что Джон Кэррингтон, человек, чью фамилию я ношу, не мой настоящий отец. То есть, настоящий, но не биологический. Он и его жена (моя мама) Лиззи Кэррингтон, удочерили меня, когда мне было шесть.
До этого времени я жила в детском приюте.
Джон был бизнесменом, насколько вообще можно быть бизнесменом в маленьком захолустном городке. Он владел (и до сих пор владеет) заправкой, магазинчиком, торгующим охотничьим и рыболовным снаряжением, небольшим мотелем и станцией лодочного проката на озере. И, если честно, не очень-то они с Дереком и похожи. Мне кажется, или Дерек очень избирательно смотрит, или попросту себе льстит.
Почти все маленькие девочки в приюте втайне мечтают о том, что на самом деле они — принцессы, по какому-то недоразумению потерявшиеся во времени и пространстве, и их настоящие родители, король с королевой, прилагают все усилия, чтобы это недоразумение исправить. В шесть лет я тоже не была исключением из этого правила, и, когда Джон и Лиззи меня удочерили, к радости от обретения семьи примешивалась некоторая доля разочарования от того, что они привезли меня в обычный дом, а не во дворец. Но я все равно еще продолжала надеяться, что произошла какая-то ошибка, и я все еще принцесса и мои настоящие родители меня обязательно найдут.
Со временем это забылось, сменившись обычными детскими переживаниями.
Папа Джон был серьезным, ответственным и очень занятым человеком, мама Лиззи была очень доброй и практически всё мне разрешала, дядя Бэзил, с которым познакомилась примерно через год после удочерения, был молодым и веселым, а тетя Дороти, которая всегда приезжала в гости вместе с ним, красивой, но очень сосредоточенной, она все время молчала и делала пометки в своем большом коричневом блокноте.
Когда мне было девять лет, соседский мальчик Питер сообщил, что дядя Бэзил — не мой настоящий дядя.
— Это еще почему? — спросила я.
— Я подслушал, как па говорил об этом ма, — сказал Питер. — Он говорил, что у Джонаса Кэррингтона никогда не было никакого брата, и появился он только после того, как тебя удочерили.
— Это же логично, — сказала я. — У Джонаса с Лиззи не было своих детей, и они удочерили меня. А еще у них никогда не было брата, и они удочерили дядю Бэзила.
— А со взрослыми это тоже работает? — удивился Питер.
— Конечно, — авторитетно подтвердила я. — Если это работает с детьми, то должно работать и со взрослыми.
Питера этот ответ удовлетворил, но разговор все равно засел в моей голове, и во время следующего визита дяди Бэзила и тети Дороти я решила прояснить ситуацию. Почему-то самый простой вариант — задать этот вопрос родителям — тогда мне на ум не пришел.
— Говорят, что ты не мой настоящий дядя, — заявила я дяде Бэзилу, когда мы втроем прогуливались по лесу.
— Кто говорит?
— Питер.
— Да что он понима… — дядя Бэзил скосил глаза на тетю Дороти и осекся. — В смысле, Питер не обладает всей полнотой информации.
— Его па говорит, что раньше тебя в городе не видели, — сказала я.
— Взрослая жизнь — сложная штука, — сказал дядя Бэзил. — Бывает так, что родители разводятся, бывает так, что у каждого из них возникает новая семья. У нас с папой Джоном один па, но разные ма. И жили мы в другом месте.
— Почему же ты раньше не приезжал в гости?
— Я не мог, — сказал дядя Бэзил. — Я служил в армии.
— Ого! — восхитилась я, представив дядю Бэзила в образе бравого космодесантника, фильм о похождениях которого мы посмотрели на прошлой неделе. — Ты был на войне?
— Даже на нескольких, — тетя Дороти кашлянула, и он осекся. — Но это не та тема, которую нам стоит обсуждать.
— Почему? — я посмотрела на дядю Бэзила. — Вы проиграли?
— Нет, — сказал он. — Мы победили. Но война — это все равно скверно. Как правило, это выбор между плохим и очень плохим решениями.
— Не понимаю, — сказала я. — Чего скверного в том, что хорошие люди собрались вместе и наваляли плохим?
Тетя Дороти прямо зашлась в приступе кашля.
— Это всегда вопрос цены, — сказал дядя Бэзил.
— Что ты имеешь в виду?
— Что в большинстве случаев с плохими людьми можно разобраться как-нибудь