Он поднялся и вальяжно подошел ко мне, сунув руки в карманы.
— Эй, ты меня слышишь, псина? Есть чего полезного? Сигаретка, например?
— Не курю.
— Правильный, значит. О здоровье печешься. Это хорошо. Оно тебе пригодится. Шляпа мне твоя нравится. Как думаешь, мне подойдет? Эй, братан, подсоби! — крикнул он бугаю, а сам сделал финт правой.
И на кого он, попер, спрашивается? Да еще так медленно и бестолково.
Пара быстрых ударов.
Вот, уже корчится на полу.
Подоспел второй — рослый и мускулистый. Все закончилось быстрее, чем он успел замахнуться. Мой кулак врезался ему прямо в солнечное сплетение. Ступни мужика оторвались от пола, воздух вырвался из легких с неприятным хрипом.
— Ух-х… Ч-ч… Чт… — прохрипел он, хватаясь за живот.
Крысолюд зашипел из угла, не рискуя даже смотреть в мою сторону.
Зато бугай решил получить добавки. Дурак, вынудит же бить сильнее.
Массивный кулак полетел ко мне.
Я перехватил руку противника и взял его на болевой.
И болеть у него теперь будет еще долго.
Беззубый в это время поднялся и схватил табуретку, но быстро передумал.
Секач выдвинулся из протеза с отчетливым щелчком.
Беззубый замер.
— Эй! А почему тебе оставили протез, а тому верзиле — нет? — подал голос с пола боксер, баюкающий поврежденную руку.
— Я очень вежливо попросил. И пообещал, что никого не убью.
Схватив беззубого за грудки, я прижал его к стенке и приставил лезвие к горлу.
— Но вот вам, собаки, я ничего не обещал. Теперь внимательно слушай. Ты слушаешь?
Он истово закивал.
— Хорошо. Недавно отсюда сбежали четверо. Ты слышал их разговоры. И ты мне сейчас все расскажешь. А если нет… — я легонько коснулся острием жилки на его шее. — Так что, расскажешь?
— Л-ладно… Ладно, ладно, ладно! — пролепетал он. — Все, что помню расскажу! Один из них… черт, как же его? Рептилия… Да, рептилия. Звали… Звали Змеем. Вот!
Моя рука едва не дрогнула.
— Что ты сказал? — переспросил я. — Как его звали?
— Змей! — взвизгнул беззубый. — Змей, клянусь!
Челюсти сжались, а в голове забурлили мысли.
Совпадение? Кличка-то не редкая. Или этот гад каким-то образом выжил и превратился в рептилию?
Я рванул беззубого за ворот, приподняв, чтобы встретиться глазами.
— Ты уверен?
— Уверен! Уверен, капитан! Честно!
Несколько мгновений я просто смотрел на него. Потом отпустил этого несчастного, и он рухнул на пол, как мешок картошки. Лезвие втянулось обратно в протез с характерным щелчком.
— Теперь рассказывай все подробно, — велел я. — Все до мелочей.
Беззубый начал взахлеб пересказывать разговоры, которые бандиты вели в этих стенах.
* * *
Скрипнула решетчатая дверь камеры.
— Волк, на выход, — раздался голос Лексы. Недовольный, как всегда.
Оглянувшись на троицу ничтожеств, я едва заметно усмехнулся.
— Удачи, господа.
Мы поднялись наверх по лестнице. Лекса шла впереди, ее темно-коричневые волосы чуть покачивались в такт шагам. Я невольно опустил взгляд ниже — на ту часть, которую обтягивали джинсы. Очень выразительно обтягивали. Хорошая у нее фигурка, в меру тренированная, аппетитная…
Так, отставить лишние мысли!
Когда мы вошли в кабинет, она жестом указала на стул напротив стола, сама забралась в обитое потертой кожей кресло. Кабинет точно не ее, но сейчас привычные рабочие места в управлении разгромлены.
Прежде чем начать разговор, она откинулась на спинку кресла и пристально посмотрела на меня ярко-голубыми глазами. Ее грудь вздымалась и опускалась в такт сердитому дыханию.
Она очень красивая, когда злится.
— Твои девочки внесли за тебя залог, — сообщила она. — Ты официально свободен до суда.
Разумеется, до суда не дойдет.
Мы с ней оба это хорошо понимали.
В Ходдимире закон — только декорации.
— Ты что-то выяснил? — вздохнула она и перешла к делу.
— Да, очень даже многое.
— Хорошо, тогда изложишь все в письменном виде. Системе мы больше не доверяем. Этот проклятый «мимик»! Я даже не понимаю, как банки до сих пор держатся. Наши системы безопасности такого не тянут — совсем не то финансирование.
— Да, Бегемот уже сказал, что все разговоры Моники, Джаза и Газона заменены вирусной нейронкой на беседы о погоде. Потому и разрешил пообщаться со свидетелями по душам. Всем польза.
Лекса закатила глаза.
— Вот только не говори, что заранее подумал об этом, когда бил морду Принглтону!
Я пожал плечами:
— Каждой должен получить то, что ему причитается.
— Ладно, фиг с тобой. Мы уже наслушались, как эти бандиты обсуждают облачность, дожди и количество солнечных дней за последние семь лет. Я бы сама с удовольствием устроила арестантам допрос с пристрастием, но должность налагает ограничения.
— Видишь, как здорово, что мне наплевать?
— Ты становишься очень наглым, — фыркнула она. — Это деньги тебя так испортили? Только не отнекивайся. Я уже знаю, какой крутой ремонт ты решил забабахать своей избушке.
— Тсс, это страшная тайна, — улыбнулся я.
— Так, господин секретный миллионер, раз уж разговор зашел о финансах, то вот, приложи палец, — она положила передо мной планшет.
Экран показывал массивный список расходов. Смета от страховых компаний впечатляла до состояния комы — можно листать и листать… и листать…
— Что это? — нахмурился я.
— Последствия шалостей твоей милой кошечки. Во-первых, зоопарк. Разрушения на территории, куча разлетевшихся экзотических птиц и разбежавшегося зверья. Во-вторых, разрушения от этого зверья в городе. В-третьих… вот тут, видишь эти астрономические цифры? Это ремонт небоскреба.
— Да не может там столько выйти!
— Тебе еще повезло, что он не рухнул. Придется возмещать, — эту фразу лейтенант произнесла с явным удовольствием.
— Ты издеваешься? Небоскреб повредила чертова горилла, которая сбежала не по вине моих девочек, а потому что зоопарк поленился вложиться в нормальный вольер! Эта чертова клетка не выдержала, будто картонная!
— Вот в суде и будешь доказывать, кто прав, а кто виноват. Если вдруг победишь — тебе все вернут. Обязательно. Кроме суммы за моральный ущерб.
— Моральный ущерб?
— Поднимающийся по зданию Кинг-Конг напугал многих людей. Сбежавшие зверушки тоже перепугали кучу народа. Про шушундриков вообще молчу. Пострадавшие требуют компенсацию.
Я прикрыл глаза рукой и мысленно посчитал до десяти.
— Отлично, — прошипел сквозь зубы. — Просто прекрасно.
— Прикладывай палец и плати, Волк. Никто больше не возьмется покрыть эти убытки.