— Астров? — в трубке послышался шорох бумаг. — Не встречал такой фамилии в технических журналах.
— Он еще не публиковался, совсем молод, — пояснил я, вспоминая знания из будущего о создателе знаменитых советских самоходок. — Но его проекты компактных боевых машин с рациональным использованием внутреннего пространства меня впечатлили. Думаю, он идеально дополнит вашу группу по самоходным артиллерийским установкам.
— Доверяю вашему чутью на таланты, Леонид Иванович, — в голосе Звонарева звучало искреннее уважение. — Когда они прибудут?
— Лангемак приедет через неделю, вместе со мной. Он привезет последние разработки по стабилизации реактивных снарядов. А Астрова я направлю к вам сразу после оформления перевода, примерно через десять дней. Подготовьте для них рабочие места и жилье. И самое важное — полный доступ к лабораториям и конструкторским материалам.
— Будет сделано! — энергично отозвался Звонарев. — С такими специалистами мы создадим вооружение, которому не будет равных в мире!
— На это и рассчитываю, Мирослав Аркадьевич, — я сделал пометку в календаре о необходимости лично представить новых специалистов коллективу. — До встречи на следующей неделе.
После разговора со Звонаревым я вернулся к изучению документов, но мысли невольно возвращались к грандиозным изменениям, происходящим в советской промышленности и военной технике. История менялась на глазах, принимая новый, неизвестный мне из прошлой жизни облик.
Как по заказу, следующим известием была отличная телеграмма от Рихтера с Ромашкинского месторождения:
«КРАСНОВУ ЛЕОНИДУ ИВАНОВИЧУ. СКВАЖИНА №78 ДАЛА ФОНТАН. СУТОЧНЫЙ ДЕБИТ 200 ТОНН ПРЕВОСХОДНОЙ НЕФТИ. ЗАПАСЫ ПОДТВЕРЖДАЮТСЯ. НЕОБХОДИМЫ ДОПОЛНИТЕЛЬНЫЕ БУРОВЫЕ БРИГАДЫ И ОБОРУДОВАНИЕ. ЖДЕМ УКАЗАНИЙ. РИХТЕР».
Я улыбнулся, читая телеграмму. «Второе Баку» становилось реальностью. Теперь уже никто не сомневался в перспективности Волго-Уральского нефтеносного района.
Телефон снова зазвонил. Короткие, четкие гудки с точно выверенными паузами.
— Слушаю, — ответил я.
Это Мышкин. Он бы не стал беспокоить по пустякам.
— Леонид Иванович, докладываю о ситуации в московском КБ, — голос начальника службы безопасности, как всегда, звучал ровно и сдержанно. — Сегодня в шестнадцать двадцать нашими сотрудниками задержан гражданин Ковалев Антон Павлович при попытке получить доступ к документации по синтетическим каучукам.
— Обстоятельства? — я мгновенно подобрался, отложив все бумаги.
— Работал чертежником в производственном отделе три месяца. Документы в порядке, рекомендации с предыдущего места работы безупречные. Но один из лаборантов заметил, что Ковальский проявляет необычный интерес к закрытым материалам, делает выписки вне рабочих заданий.
— Что обнаружено при задержании?
— Миниатюрный фотоаппарат немецкого производства, зашифрованные записи, копии секретных формул. При первичном допросе сознался, что работает на английскую разведку.
Я медленно выдохнул. Наши технологические прорывы неизбежно привлекали внимание иностранных спецслужб.
— Где он сейчас?
— Передан оперативной группе ОГПУ. Идет допрос. По предварительным данным, Ковалев лишь исполнитель. Работаем по выявлению всей агентурной сети.
— Усильте режим секретности в КБ и на нефтехимическом комбинате, — распорядился я. — Особое внимание документации по новым синтетическим материалам и катализаторам. Введите дополнительные проверки персонала.
— Уже сделано, Леонид Иванович. Также рекомендую временно ограничить доступ Вороножского к особо важным разработкам.
— Почему? Борис Ильич под подозрением? — удивился я.
— Нет, абсолютно лоялен. Но его эксцентричное поведение и привычка громко комментировать свои открытия создают риски утечки информации. Пусть пока работает в закрытой лаборатории без контактов с административным персоналом.
— Разумно, — согласился я. — Держите меня в курсе расследования. И, Алексей Григорьевич, поставьте негласное наблюдение за руководством нефтехимического комбината. Директор Белозубов производит хорошее впечатление, но лучше перестраховаться.
— Уже сделано, — в голосе Мышкина послышалось одобрение моей предусмотрительности. — Разрешите идти?
— Действуйте, — я положил трубку и на мгновение задумался.
Шпионский инцидент неприятен, но ожидаем. Технологический прорыв такого масштаба не мог остаться незамеченным иностранными разведками. В будущем придется усилить меры безопасности на всех ключевых объектах.
Отложив бумаги, я подошел к окну. Москва постепенно погружалась в ночь, но в окнах наркомата свет не гас. Страна жила в режиме непрерывной индустриализации.
Где-то там, в далеком 2024 году, осталась моя прежняя жизнь. Стала ли она еще дальше из-за моих действий, меняющих историю? Насколько сильно я уже изменил будущее? И главное, удастся ли предотвратить катастрофу войны, или, по крайней мере, уменьшить её последствия?
Я вернулся к столу и придвинул к себе календарь. Через неделю поездка в Нижний Новгород для инспекции танкового производства. Затем экспедиция в Поволжье с Архангельским для разведки новых месторождений.
А после… После предстояло создать самое амбициозное предприятие, комбинат синтетического каучука, которому предстояло обеспечить стратегическую независимость страны от импорта критически важного материала.
Я улыбнулся своим мыслям. История менялась, и я был ее активным участником. Не пассивным наблюдателем, а творцом новой реальности.
С этими мыслями я погрузился в работу над новым проектом, планом развития нефтехимической промышленности СССР на ближайшую пятилетку. Документом, который должен лечь на стол Сталину и определить техническое развитие страны на десятилетия вперед.
Глава 21
По следам нефтяных жил
Майское утро выдалось прохладным и пасмурным.
Косые струи дождя барабанили по окнам просторного кабинета в здании Наркомата тяжелой промышленности, где пока что размещалась штаб-квартира «Союзнефти». Непогода словно бросала вызов нашим амбициозным планам, но ничто уже не могло остановить запущенный механизм.
Андрей Дмитриевич Архангельский склонился над огромной геологической картой Поволжья и Предуралья, разложенной на дубовом столе. Молодой геолог, несмотря на возраст, уже заслужил репутацию одного из самых талантливых и перспективных специалистов в стране. Его способность быстро схватывать новые идеи и смелость в выдвижении гипотез ценились мной особенно высоко.
— Леонид Иванович, маршрут экспедиции согласован, — Архангельский обвел карандашом район в центральной Башкирии. — Сначала двигаемся через Уфу к Ишимбаю, потом на восток к Туймазам, затем делаем крюк на юг к Шкапово. Основные станции погрузки-разгрузки оборудования отмечены красным.
Я внимательно изучил отмеченный маршрут. Выбранный путь пролегал через точки, где в моей прежней реальности будут открыты крупнейшие месторождения «Второго Баку».
Но Архангельскому и остальным членам экспедиции я не мог объяснить, откуда черпаю уверенность в успехе поисков. Требовалось найти правдоподобное объяснение моей «геологической интуиции».
— Маршрут верный, — кивнул я, делая пометки на полях карты. — Но давайте добавим еще одну точку, восточнее Туймазов. Здесь, — карандаш коснулся небольшого участка, который на карте выглядел ничем не примечательным.
— Но это же… — Архангельский озадаченно почесал затылок. — С точки зрения классической геологии там маловероятно наличие значительных запасов. Рельеф