На сей раз он возглавлял кубинскую делегацию на торжественном открытии первой сессии недавно созданной Конференции ООН по торговле и развитию (ЮНКТАД) в Женеве. Когда генеральный секретарь Конференции и соотечественник Гевары известный экономист Рауль Пребиш предоставил ему слово, огромный зал заседаний Дворца Наций взорвался громом аплодисментов. Весь мир хорошо знал эту легендарную личность, и почти все его представители восторженно встречали кубинского революционера.
Выступление Гевары было лаконичным, но необычно смелым для ООН и даже несколько ироничным в риторике. Он начал с критики за отказ пригласить на сессию КНР, Северную Корею и Северный Вьетнам, хотя тогда эти страны даже не были членами ООН. Вся суть его речи заключалась в представлении тяжелой судьбы бедных стран и народов, борющихся за свое освобождение, и тех проблем, которые были созданы несправедливыми экономическими и торговыми отношениями, сложившимися между развитыми богатыми государствами севера и развивающимися странами юга.
Он подчеркнул ухудшение условий торговли при повышении цен на товары, экспортируемые из промышленных стран в развивающиеся государства, и их падении на сырье последних. Че, верный своему принципиальному взгляду, сказал при этом, что от сложившегося положения выигрывают и социалистические страны, хотя они в этом не виновны и сами заключают с развивающимися странами, как в случае СССР и Кубы, соглашения нового типа. Несмотря на то что Гевара воздержался от более резкой критики стран социализма, в ходе сессии они не включали его делегацию в проводившиеся консультации, а лишь ставили позже в известность об их результатах. Кубинская делегация чувствовала себя в изоляции, что вызывало у нее очень неблагоприятное впечатление о поведении «дружественных» делегаций стран Восточной Европы. Че Гевара чувствовал, что они ему не доверяют, и испытывал естественное недовольство и разочарование.
В отличие от большинства глав делегаций, вскоре разъехавшихся по своим столицам, Гевара оставался в Женеве почти весь месяц, пока проходила сессия ЮНКТАД. Отсюда он совершил короткую поездку в Алжир для участия в качестве гостя на первом съезде Национального фронта освобождения, что предоставило ему удобную возможность обсудить накопившиеся вопросы со своим другом Бен Беллой. Там же он провел встречи с лидерами конголезского движения за независимость, которые после свержения правительства Лумумбы и его убийства тогда находились в Алжире. От них он получил информацию о готовящихся планах вооруженного восстания против прозападного правительства Конго.
Короткая пауза и снова в далекий путь
Во время его поездок принимавшие его люди делали ему подарки, некоторые из которых были очень дорогими. Давали ему подарки и для меня, но, если он находил их слишком обращавшими на себя внимание, он их раздавал.
Гевара вернулся в Гавану в конце апреля и возобновил исполнение обычных обязанностей. Его семья продолжала расти, но, будучи бесконечно занят работой, он почти не бывал дома и детьми практически не занимался. Его аскетизм проявлялся даже в банальных бытовых делах. Че просто презирал роскошь.
Он отказывался от каких-либо служебных привилегий, запрещал своей жене Алеиде пользоваться его служебной машиной для личных целей, вынуждая ее ездить в магазины за продуктами на городском транспорте. Все подарки, которые он получал в дипломатических и других поездках, Че передавал в коллективы или более нуждающимся в них, как ему казалось, людям.
Если его жене в условиях тогдашнего страшного дефицита товаров удавалось достать что-то импортное, то Гевара настойчиво уговаривал ее эту вещь не носить или кому-нибудь передать. Так ей однажды досталась пара красивых туфель. Как всякая, тем более молодая интересная женщина, она надела их, чтобы отправиться с ним на какой-то прием. Увидев их на ней, Че тут же попросил ее сменить обувь, ссылаясь на то, что они не могут появиться на публике в вещах, которых нет у других.
«Как-то, – вспоминала еще один подобный эпизод Алеида, – мне дали цветной телевизор. Я едва успела оглянуться, как Че передал его рабочему фабрики. А в то время это было что-то невообразимое. Помнится еще другой случай, когда после поездки в Алжир ему привезли бочку великолепного вина. Когда он приехал домой, он сказал мне, чтобы я передала ее в находившуюся рядом с нашим домом армейскую казарму. Признаться, я не всегда выполняла его распоряжения. Зная, что вино было одно из редких удовольствий, которое он позволял себе, я оставила для него пять литров».
Находясь однажды в гостях у советского дипломата в Москве на его квартире, Гевара увидел на столе предметы из дорогого фарфора. Даже будучи гостем своего старого друга, он не удержался и с иронией спросил его: «У вас пролетариат тоже так живет?» Во время пребывания в заграничных командировках Команданте останавливался в скромных гостиницах и в небольших номерах, иногда вызывая недоумение принимающей стороны. Словом, семейные и бытовые заботы не обременяли легендарного героя. Он жил своими идеями, принципами и работой.
Осенью 1964 года Кастро направляет Че Гевару представлять Кубу на праздновании 47-й годовщины Октябрьской революции в Москве. Незадолго до этого в СССР произошла смена власти. Вместо отправленного в отставку Хрущева ее рычаги перешли в руки Брежнева, Косыгина и Подгорного. Кубинцам эти новые руководители были почти неизвестны, и поездка Че давала возможность познакомиться с ними и попытаться узнать об их позициях по главным вопросам внутренней и внешней политики. Знакомство с новым руководством состоялось и внешне прошло очень дружественно. Обе стороны старались проявлять осторожность в своих протокольных встречах, но обстановка, присутствие других многочисленных гостей и короткое время пребывания не позволили провести какие-либо серьезные обсуждения по существу.
После возвращения из Советского Союза Че Гевара пробыл в Гаване всего три недели. Его уже ожидало еще одно длительное путешествие, которое продолжится более трех месяцев. Перед своим отъездом Че в последний раз встретился с работниками своего министерства. Делясь впечатлениями от последней поездки в СССР, Команданте довольно резко отозвался об экономических реформах, проводившихся там и в других социалистических странах. Особенно острой критике он подверг Югославию, где, по его мнению, просто возрождался капитализм. Че считал, что, проигрывая в соревновании и в экономическом развитии капиталистическим странам Запада, государства социалистического лагеря решили использовать методы и принципы развития капитализма, что означало предательство марксизма-ленинизма.
Эти высказывания вполне могли быть сделаны в Пекине. Гевара фактически подошел к черте идеологического разрыва с Советским Союзом и соцлагерем. Но само кубинское руководство вместе с руководителями коммунистических и левых партий участвовало в попытках примирить Москву и Пекин. Так, например, в ноябре того же года кубинцы вошли в состав объединенной делегации