В ответ он объяснил, что военное обучение на далекой Кубе стоит очень дорого, да и не было уверенности, что обученные офицеры вернутся продолжать борьбу. Исходя из этого, Гевара предложил проводить подготовку в соседнем Конго, где уже идет настоящая борьба с империализмом, в которую они могут внести свой полезный вклад. Ответом было резкое несогласие с предложением воевать или умирать в борьбе за чужое дело. По признанию самого Команданте, ему стало ясно, что до подлинно революционного сознания и руководства в странах Африки еще было очень далеко.
Из Танзании Че уже в третий раз за время поездки прибыл в Алжир, где снова обсуждает с Бен Беллой соображения о неудавшейся миссии в Пекине и о встречах в Танзании, а также поделился планами на ближайшее будущее.
24 февраля Че Гевара выступил с большой речью перед участниками экономического семинара Афро-азиатской конференции солидарности, которая стала последним выступлением перед международной аудиторией. Выступление отличалось большой эмоциональностью и резкостью высказываний в адрес государств Запада и социалистических стран, которые он фактически объединил в преследовании целей эксплуатации стран третьего мира. «В этой борьбе на смерть, – говорил он, – нет границ. Мы не можем оставаться равнодушными перед лицом того, что происходит в любой части мира. Победа любой страны в борьбе против империализма – это наша победа, так же как поражение любой страны – это наше поражение». Команданте просто поразил слушателей, когда сказал: «На социалистических странах лежит моральный долг прекратить свое молчаливое соучастие со странами – эксплуататорами Запада». Вместо этого он призвал финансировать развитие стран третьего мира.
Его позиция по отношению к странам социализма теперь определилась четко и публично. Она фактически означала разрыв с ними, и он сознавал, что это вызовет резкую реакцию Фиделя в Гаване и серьезное негодование в Москве, поскольку именно тогда между Кубой и СССР были подписаны важные документы в сфере экономики, торговли и платежей. Последней публичной речью на международной арене Че Гевара нанес удар одновременно по Гаване и Москве.
В середине марта Команданте завершил длительную поездку и вернулся в Гавану. Его дружески встречали Фидель и Рауль Кастро вместе с президентом Дортикосом. Они провели очень продолжительные и серьезные беседы, некоторые из которых были довольно жесткими, как и следовало ожидать после выступления Че в Алжире. Гевара снова пережил сильнейшие приступы астмы и был вынужден провести целую неделю в санатории на море. Отношения Гевары с остальным революционным руководством стали довольно напряженными. Че чувствовал, что на Кубе ему уже почти нечего делать.
За время длительных отсутствий в поездках он довольно далеко отошел от вопросов экономики, да и осуществлять руководство на новых началах, против которых выступал, он тоже не мог. Его идеи потерпели фиаско, но Че продолжал верить в их правоту, несмотря на то что новые принятые меры стали улучшать хозяйство страны. Разгром группы его людей в Аргентине пока не обещал успеха повторной экспедиции. Перспектива партизанской войны в других странах Латинской Америки в то время энтузиазма в нем не вызывала. Возможно, только борьба в Конго, по его мнению, тогда могла иметь шансы на успех. Теперь выбор был окончательно сделан – он отправится в Африку.
Учитывая все обстоятельства, Фидель пошел навстречу пожеланиям Гевары. Вскоре начался отбор кандидатов, а вслед за ним кубинские волонтеры приступили к подготовке для ведения боевых действий в джунглях Африки. Команданте перешел к последним приготовлениям перед отъездом.
22 марта Че провел два совещания в министерстве. Одно было с общим составом, а второе с советом управляющих. Гевара не сообщил слушателям, что уезжает в Африку, но рассказывал о поездках по странам континента и о сходстве кубинской и африканской культур. Че и Кастро договорились, что отсутствие первого пока объяснят отъездом на рубку сахарного тростника в провинции Ориенте. Геваре нужно было время для переброски отряда в Конго и так, чтобы об этом не стало известно заранее. Накануне отъезда он отправил маленькие сувениры и прощальные письма друзьям. Его боевые помощники были уже отобраны и ждали сигнала к отбытию.
За несколько дней до отъезда Че встретился с соотечественником Густаво Рока, который собирался возвращаться в Аргентину, и передал с ним письмо своей матери. В то время Селиа де ла Серна в госпитале умирала от рака, с которым эта мужественная женщина упорно боролась около 20 лет. Он сообщил матери, что намеревается оставить свой пост в правительстве и поедет сначала на рубку сахарного тростника, а затем руководить заводом. Затем Че коротко написал о делах семьи, отметив рождение своего сына Эрнесто.
Селиа была очень огорчена таким сухим коротким письмом старшего сына и в своем ответе резко критиковала его за планы работы на плантациях тростника и на заводе, считая, что он способен на более достойные занятия. По ее просьбе Рикардо Роха, друг Че по Гватемале, позвонил в Гавану, где ответила Алеида. Она сказала, что ее муж находился на Кубе, но связи с ним не было. Через несколько дней Алеида сама позвонила в Буэнос-Айрес и сообщила, что Че с ней не связывался. Семья Гевары очень переживала его исчезновение и не знала ничего о его судьбе до конца 1967 года, когда Фидель Кастро сообщил младшему брату Команданте о его гибели в Боливии. С этого времени и до начала октября 1967 года легендарный революционер исчез не только для своей семьи, но и для всего мира.
В самом начале апреля 1965 года Че Гевара покинул Гавану и передал прощальное письмо для Фиделя. Кастро был очень расстроен, что не смог попрощаться с Че лично, будучи занят работой. Обращаясь в последний раз к другу и вождю кубинской революции, Команданте сообщал ему: «Я считаю, что я выполнил ту часть моего долга, которая связывала меня с кубинской революцией на ее территории, и я говорю „прощай“ тебе, товарищам и твоему народу, который теперь стал и моим».
В письме Фиделю Гевара отказался от кубинского гражданства и от всех правительственных и других постов, которые занимал на Кубе: «Я официально отказываюсь от своего поста в руководстве партии, от своего поста министра, от звания команданте, от моего кубинского гражданства».
Подводя итог пребыванию на Кубе, Че Гевара с неизменной скромностью и почти религиозным смирением сообщает в этом последнем письме Фиделю: «Обозревая свою прошлую жизнь, я считаю, что я работал достаточно