К месту боя отряд вышел примерно через четыре часа. Убедившись, что тут все идет по заведенному порядку, Руслан устало присел на крупный валун и, жестом подозвав к себе старшего минометчика, приказал:
– Рассказывай, что тут.
– Османов всех положили, княже. У нас двое тяжко ранетых и убитый один, – вздохнул минометчик.
– Кто? – дрогнувшим голосом, глухо спросил Руслан. Это была первая потеря в его команде. Еще двое неизвестно в каком состоянии.
– Возница, из старых, – вздохнул казак, перекрестившись. – Выскочил раньше команды твоей, так пулю в грудь и схватил. Даже охнуть не успел. Сразу помер.
– Раненые где? – взяв себя в руки, спросил Шатун, поднимаясь.
– Так на дроги сложили. Кровь вроде уняли, а дальше решили тебя ждать.
– Твою ж мать, – ругался Шатун, быстро шагая к выкаченным из укрытия дрогам. – Нужно толкового врача в отряд искать. Это не дело, каждый раз шаманские пляски устраивать и на самодельный пенициллин надеяться.
Один из казаков схлопотал пулю в правую часть груди. Чуть ниже и правее соска. В слюне его крови не было, что давало надежду, что легкое не задето. Второй получил ранение в живот. Рана кровила не сильно, но как он не умер еще от болевого шока, было непонятно. Быстро вытряхнув из своего ранца аптечку, Шатун приказал развести костер и вскипятить как можно больше воды. Смочив чистую тряпицу хлороформом, он прижал ее к лицу раненого и, дожидаясь, пока тот уснет, принялся протирать руки уксусом.
Моментально сообразив, что он собирается делать, казаки быстро сложили костер и, подвесив над ним чистый котел, принялись осторожно снимать с раненого одежду. Ругаясь про себя на чем свет стоит, Шатун быстро протер клинок своего бебута спиртом, убедившись, что пациент спит, сделал надрез. К его огромному удивлению, пуля, пробив брюшину, остановилась, лишь слегка поцарапав кишечник. Вытянув из раненого пулю, Шатун старательно осмотрел раневой канал и, убедившись в том, что перитонита ожидать не приходится, растерянно вздохнул:
– Или я дурак, или жопа с двумя «п» пишется. Расскажи кому, не поверит.
Быстро зашив казаку живот, он вкатил ему дозу пенициллина и, наложив повязку, занялся вторым раненым. У этого пуля засела в ребре, с внутренней стороны. Очевидно, ударила она на излете, потому что, пробив одно ребро, во втором просто остановилась. Но после операции выяснилось, что от смерти казака спасли газыри. А вот с извлечением пули пришлось повозиться. Дотянуться до нее Руслану было нечем. Такого длинного пинцета в его аптечке просто не было. В очередной раз выручила смекалка. Вытянув из двух трофейных винтовок шомпола, он приказал заточить их концы и, нагрев на огне, загнуть крючками. Связав железки ремнем, он осторожно ввел этот дикий инструмент в раневой канал и, кое-как дотянувшись до пули, принялся аккуратно захватывать ее крючками. Убедившись, что поймал, он принялся осторожно вытягивать пулю наружу. Из раны вся эта конструкция вышла с тихим хлопком, словно пробка из бутылки. Дав немного стечь крови и убедившись, что рана чистая, Шатун залил ее раствором пенициллина и, наложив шов, перевязал. Вкатив бойцу еще порцию антибиотика внутримышечно, Руслан отошел от телеги, служившей ему операционным столом, и, тряхнув головой, проворчал:
– Теперь все в руках Божьих.
* * *
В обратный путь они отправились на следующий день. Двигался отряд неспешно, потому как гонка по местным дорогам это способ добить раненых. К огромному удивлению Шатуна, оба казака пережили вечер и ночь после операции. Да, от потери крови и боли оба были слабы, но ни жара, ни каких-либо признаков воспаления не наблюдалось.
Из лагеря отряд вышел, уложив раненых и убитого на дроги, но очень скоро Руслан понял, что таким аллюром до города пострадавших они могут и не довезти. Приказав объявить привал, он велел казакам срубить несколько длинных жердей и устроить конные носилки. Из табуна трофейных коней выбрали четверку лошадей поспокойнее и, подвесив носилки на них, двинулись дальше. То и дело свешиваясь с седла, Руслан проверял температуру и пульс своих пациентов, но к его изумлению, оба все еще были живы. Это было удивительно, но это было.
В город они въехали вечером третьих суток. Не останавливаясь, отряд сразу направился к больнице, до икоты перепугав ночного сторожа и дежурного врача. Тело погибшего возницы положили в ледник морга, а раненых поручили заботам доктора. Быстро и вполне профессионально осмотрев обоих, врач удивленно обернулся к Руслану и, разведя руками, произнес:
– Должен поздравить вашего хирурга. Оба ваших казака, хоть и нуждаются в уходе, но помирать точно не собираются. Более того, тот, кто провел операции, оказался настоящим мастером. Так что опасности для их жизней не имеется.
– Благодарю вас, доктор, – вежливо кивнул Шатун. – Но я попрошу вас на несколько дней оставить обоих у себя. Для наблюдения. Само собой, все услуги вас и ваших людей будут оплачены. Завтра я зайду, чтобы проведать их.
– Как пожелаете, ваше благородие, – вздохнул врач, явно нехотя. Судя по тишине, народу в больнице было не много, и он рассчитывал на спокойное дежурство.
Убедившись, что оба казака спят, Руслан, тихо ступая, вышел из палаты и, дождавшись, когда следом выйдет врач, достал из кармана пачку ассигнаций.
– Примите, доктор. За беспокойство, – едва заметно усмехнулся Шатун, протягивая ему ассигнацию в пять рублей. – Выживут, еще столько же получите.
– Да выживут они, господин штабс-капитан. Вот ей-богу, выживут. Говорю же, настоящий мастер операции делал. Раны чистые, без воспалений. И у самих ни жара, ни бреда не наблюдается. И дыхание, хоть и частое, но это от боли, но глубокое. Так что не извольте беспокоиться. Будут они жить. Как бог свят, будут.
– Ваши бы слова, да богу в уши, – вздохнул Шатун, мелко крестясь.
– А где это вас так? – проявил врач любопытство.
– В горах, с турками сцепились, – отмахнулся Шатун и, попрощавшись, быстро покинул больницу.
Теперь, когда с мрачными делами было покончено, можно было для разнообразия заняться и чем-нибудь приятным. Например, как следует осмотреть трофеи. Хотя Руслан и так знал, что ничего особенного в этот раз отряду не досталось. Даже денег с убитых офицеров взяли всего ничего. Пара горстей серебра и десяток золотых монет. Все это добро Шатун приказал снести в банк и обменять на российские деньги. Можно даже бумажные. Все одно вся сумма будет разделена между всеми участниками похода. Среди захваченных лошадей несколько были ранены, но их не