Если любовница рассчитывала увидеть забитую, испуганную супругу, она просчиталась. Собственно, именно то обстоятельство, что я наотрез отказалась ехать в сопровождении чужих слуг, выбило ее из привычного ритма. Скорее всего, у нее был определенный сценарий, которым она хотела воспользоваться во время поездки. Разве сложно уронить моральный дух того, кто и так сломлен? Но так как, увы, оказалась дамой далеко не глупой, предпочла временно помолчать и подумать над произошедшим. А заодно, конечно же, окинуть меня таким взглядом, будто я грязь под ее ногтями.
Возможно, таким образом она пыталась вызвать во мне чувство гнева, негодования, а может, и истерических ноток, однако дождалась только полуулыбки и полного безразличия.
Насмотревшись на красу неписаную, я уставилась в окно. Во-первых, мне действительно была интересна местность. Во-вторых, много чести этой мартовской кошке. Сама и в диалог втянет, и себя во всех ракурсах покажет.
Игнорирование — тот самый метод, который выводит из себя даже самое ангелоподобное создание. Не то что местную проститутку.
Мне нравилось то, что я видела за окном, к тому же я пыталась полностью абстрагироваться от далеко не ровных дорог. Укачивало знатно. Но к этому вполне можно было привыкнуть.
А видела я плодовые деревья. Правда, определить, что там за плоды со временем созреют, пока не могла. Деревья еще только отцветали. Но это было делом времени. Как и ремонт дорог…
На особо ухабистом месте нас знатно мотнуло. Так, что все невольно подскочили и тут же упали обратно на скамью, а я сильнее прижала корзину с Илюшей к своему боку.
Слава Богу, не проснулся.
— Ах! — простонала купеческая дочка и притянула ко рту руку.
Я на это только усмехнулась и снова отвернулась к окну.
Дамочка однозначно прикусила себе язык и, скорее всего, губу, и если надеялась увидеть сочувствие, то просчиталась.
— Платок подай, — приказала она Люси. — И воды.
— Н-но… где они? — выдохнула служанка. — Здесь только вещи герцогини и Его светлости.
Я снова усмехнулась и повернулась к любовнице мужа. Подобное она стерпеть точно не должна.
— Мерзавка, как смеешь?! — коброй прошипела она. — Выпорю на конюшне!
Выпорет она на конюшне… Карман шире держи. Своих служанок никому пороть не позволю! Ужом вывернусь, но не позволю.
— Люси, — позвала я девочку, которая явно собиралась рассыпаться в извинениях. — Не твоя вина, что служанки не побеспокоились о своей госпоже и не передали ее корзину с провизией. Но пожелание о порке нерадивых слуг я непременно передам Его светлости.
И улыбнулась Люси едва заметно, так, чтобы та поняла: ей ничего не угрожает, а вот личным служанкам Сарвенды… Даже не знаю… Учитывая, что мерзавка точно будет жаловаться моему супругу, а я подтвержу ее слова, еще и добавлю, что пришлось урезать довольствие наследнику. Не бросать же несчастную в беде мучиться от жажды?
— Воды можешь подать, пеленки не трогать, — приказала я Люси, глядя исключительно на нее. — Нам они еще пригодятся.
И снова отвернулась к окну. Полностью игнорируя обращенный на меня взгляд.
От такого бы и солома вспыхнула, но я не сухая трава, а потому полыхать не стану.
Погоди, Сарвенда, я тебя за эти полтора часа так вымотаю, что сама не рада будешь нашему соседству.
— Ты о своем месте забыла? — вкрадчиво спросила Сарвенда.
Видимо, градус ее терпения значительно снизился. Что-то быстро. Похоже, дамочка совсем отвыкла от того, что перед ней не лебезят и не боятся ее.
Естественно, я на это никак не отреагировала, молча продолжила смотреть в окно. Еще не хватало считать себя мусором.
— Что Вы, госпожа, я хорошо знаю свое место, — выпалила Люси, определив вопрос рыжухи в свою сторону.
Я усмехнулась.
— Помолчи, девка. И двигайся быстрее, я пить хочу.
С каждым словом голос Сарвенды повышался, что меня абсолютно не устраивало, но пока я делала вид, что ничего такого не происходит. Если сейчас Илюша взвоет сиреной, я любовнице еще и мигрень обеспечу.
— Стейзи, ты как смеешь меня игнорировать?
Я отвернулась от окна, напрочь проигнорировав выпад рыжеволосой стервы, а вот спящему пока сыну уделила все внимание. Он ворочаться начал, судя по всему, пора было менять пеленки. И не ошиблась.
— Интена, подай сухие пеленки и воды. Его светлости поменять нужно.
— Ты!
Я проследила за тем, как Люси, подав чашку с водой нахалке, тут же метнулась к Интене, чтобы намочить пеленку для обтирания малыша. И только потом, глядя в зеленые, сощуренные от злости глаза, ответила Сарвенде:
— Самое время занять свой рот более полезным делом.
И вернулась к сыну.
Не обладай Сарвенда умом, непременно бы сорвалась. Чашкой бы там кинула. Но, к моему великому сожалению, женщина взяла себя в руки. И тому было несколько причин. Первая — мы не в замке, чтобы закатить полновесную истерику и выставить меня тварью, посмевшей обидеть любимую пи… лисичку герцога. Вторая — едем в храм. А там уже и третья — проверяющий от короля.
Поэтому, как бы эта мерзавка ни желала на мне отыграться, ей хватило мозгов понять, что в данный момент она выставит себя только с худшей стороны, и герцог при госте за нее не заступится.
Да, я буквально кожей чувствовала ее взгляд, направленный на меня. Да, я понимала, что у нее происходит разрыв шаблона. Не привыкла она ни к такой Стейзи, ни к такой отповеди. Казалось бы, придраться было не к чему, а все равно мои слова прозвучали неприятно.
Нет, Сарвенда в данном конкретном случае поступила мудро. Она промолчала. И продолжила хранить молчание до тех пор, пока сын заново не был укачан и уложен в корзинку.
Однако выдержки ей все же не хватило. Вместо того, чтобы продолжить поездку в тишине (относительной, все же ребенок в любой момент мог открыть глаза и сделать всем «музыку» для ушей), рыжая решила ужалить. На ее взгляд, самым больным — моим будущим.
— Вижу, ты плохо понимаешь, что тебя ждет, — ровным тоном заявила она. — Кормилица при сыне, потом монашка…
— Вы, — поправила ее, продолжая смотреть в окно, ответила ей. — Очень жаль, что в таком молодом возрасте ты обладаешь столь плачевной памятью. Сказывается образ жизни… потасканный.
— Ты…
Я вздохнула и, оторвавшись от созерцания благоухающей зелени, посмотрела прямо в глаза зарвавшейся девице.
— Я могу быть трижды нелюбимой женой, но остаюсь герцогиней. Не только в