А всем известно, что свадьбы хорошо по осени править… Когда уже и урожай собран, и работ в поле нет, да и в особняке спокойнее — все готовятся зимовать.
За своими мыслями я не заметила, как нас осталось пятеро, если считать морфа. Но вот последний-то мне сейчас не был нужен. Точнее, не так: я бы хотела полностью доверять этому существу, но пока не могла. По той простой причине, что неизвестно было, кто же он в человеческой своей ипостаси и какие планы в его голове в отношении меня и этих земель. Сейчас на него все же действовал радрак. А когда морф освободится от его влияния (а теперь я была точно уверена, что освободить получится, пусть и не сразу), не было никакой гарантии, что он не вспомнит о своем долге перед королем (неважно, каким) и не сдаст меня, как стеклотару.
Но вот как его сейчас выгнать?
Так, чтобы не обиделся и не понял, что я его намеренно усылаю?
Мою дилемму решил дух, который просто взял и утащил ворона прямо на наших глазах. Карта взметнулась от порыва ветра, звякнули чашки, пара вилок благополучно упала на пол, но как бы странно это ни было, чернила не расплескались, и свечи не потухли. Зато морфа и след простыл, а дух показал мне место, куда отправил ворона. К слову, он нашел хорошую причину: на курятник в Муранках напала лиса.
Там, конечно, свои защитники были — собаки, что лай подняли, но волк-то лишним не будет. Даже если он сейчас ворон. К тому же дух и раньше таким способом дергал морфа, так что подозрений в мою сторону у того никаких не возникнет.
Я не сказала ни слова, просто не успела, но все трое оставшихся подобрались и уставились на меня, будто поняли, что от морфа избавилась именно я для того, чтобы сообщить только им нечто важное.
Вздохнула, вновь прокручивая в голове то, что собиралась им доверить. Взвешивая все за и против и в который раз уверяясь в том, что действую правильно.
Мне нужны союзники, нужны близкие люди, и мы четверо можем стать такими друг для друга. Несмотря ни на низкий статус Люси (Интена, как ни странно, имела в себе благородную кровь, в противном случае, кто б ее допустил в няньки, а там и в гувернантки наследника), ни на различие в возрасте и воспитании. Мы с Люси и Интеной уже были гораздо больше, чем слуги и господин. А вот Тирхан… Я бы хотела узнать его историю, хоть и сейчас уверенно могла сказать, что крепких уз у него с семьей нет.
— Скажу откровенно, — наконец произнесла я, обводя взглядом тех, кого уже считала своей семьей. — То, что я вам скажу, тайна, о которой никто, кроме нас, знать не должен. И нет, я не стану брать с вас клятву, ни магическую, ни еще какую.
Я видела, что учитель оживился и хотел напомнить о ней, а потому опередила его.
— Никто со своей семьей так не поступает. А вы трое стали для меня очень близкими людьми. Ближе только мой сын. Понимаю, что вы можете мне возразить: я аристократка, ваша госпожа и наниматель. Но будьте с собой честны и загляните в свое сердце, разве я говорю неправду? Разве ваше отношение ко мне давно не вышло за эти рамки?
Я улыбнулась, видя, как Интена украдкой утирает слезу, как открыто хлюпает носом Люси, и то, как опустил глаза учитель, вдруг моментально сгорбившись и явно задумавшись о том, чего у него нет — о тех самых семейных узах. Ведь ни разу за все время он не заговорил о тех, кого оставил: о жене, сыновьях. Не писал им письма, да и ему тоже ничего не приходило от них.
— В моих силах сделать вас если не равными мне по положению, то уж точно не ниже титула лэдора. Речь, конечно, о вас, Интена и Люси. Вам же, Тирхан, — я посмотрела на учителя, который при моем заявлении вскинулся, явно желая возразить, но сказать он ничего не успел, — я могу предложить только свое участие, заботу и любовь, как к старшему рода, и, откровенно говоря, ни минуты покоя и много исследований.
— Ваша милость… — сипло выдохнула Люси. — Мне ничего не нужно, только бы рядом… Видеть, как растет Его светлость, как Вы… Как Вы становитесь счастливой…
Тут голос ей изменил, а эмоции захлестнули. Я сидела напротив и не могла ее обнять, за меня это сделала Интена.
— Анастейза, — решительно поправила я Люси. — Наедине вы все можете обращаться ко мне по имени.
Наедине, потому что пока я не воплощу в реальность свой план, остальные этого точно не поймут, не примут, а еще и решат, что я повредилась умом.
— Меня устраивает мое положение. Я не стремлюсь к высоким титулам, и Вы правы, Ваша милость, я позволила себе больше, чем допустимо, — Интена смотрела строго, однако в ее взгляде плескалась теплота. — Но я восхищаюсь Вами, Вашей силой и умом. Я повидала немало. То, как Вы заботитесь о простых людях, делает Вам честь и заставляет не просто уважать Вас и желать служить, но и любить. Чем бы Вы ни хотели со мной поделиться, что бы ни желали сказать, я никогда — под пытками ли, под угрозой ли смертной казни — ничего и никому о Вас не расскажу. И взамен мне не нужно ничего, просто позвольте служить Вам.
Я вздохнула. Социальное неравенство. В-принципе, я не собиралась брататься с каждым слугой. Это совершенно точно невозможно. Однако эти двое сделали для меня многое еще там, в замке, когда не видели этих чудесных земель, не имели никаких гарантий, когда у меня за душой не было ни гроша.
Люси, которая, не задумываясь, отдала бы свою жизнь за меня. Интена, которая, не раздумывая, закрыла бы собой Илюшку, случись какая опасность. Они обе были преданы мне, а я действительно могла сделать для них то, чего не смог бы никто другой.
— Анастейзи, дорогая, — хрипло произнес Тирхан. — Вы проницательны, и давно поймали на крючок старого дурака, легко разобравшись и в моих мотивах, и в моих слабостях. И будь моя воля, я бы разорвал контракт сегодня же. Но есть опасение, что