Лови!
На миг почудилось, будто саданул кулаком по кирпичной стене, но моё заклинание всё же отбросило антипода, пусть при этом и не причинило ровным счётом никакого вреда.
Драные амулеты!
Оружие я обронил при падении, но револьвер обнаружился на расстоянии вытянутой руки. Я дотянулся до него, взвёл курок и поймал на прицел своего защищённого от магии противника. Осечки не случилось, пуля угодила точно в лоб, голова краснокожего мотнулась ровно от удара молотком, антипод замертво повалился на землю.
Мартышка бросила терзать зубами его шею и злобно оскалилась, но сразу соскочила с безжизненного тела и умчалась в темноту. Взамен неё из-за деревьев появился духолов.
Клюв огляделся и раскинул руки в стороны, заставил осыпаться серым прахом магические клинки.
— Всё! — заявил он, шумно перевёл дух и приложился к фляжке с ромом; кадык на худой шее так и заходил.
Туман окончательно рассеялся, вслед за ним схлынул и переполнявший меня до того азарт. Пропоротый бок резануло острой болью, мелькнула мысль избавиться от кирасы и осмотреть рану, но перво-наперво я поднялся и крикнул:
— Хомут! Ты там живой?
— Живой! — отозвался младший урядник откуда-то из темноты. — Край! Помоги с рукой!
Стрельцы прекратили обстреливать яхту, не хлопали больше карабины и у поселения контрабандистов. За деревьями в той стороне всё ярче разгоралось оранжевым зарево пожара, а затем мне будто кровью в лицо плеснули! Далекие отблески огня враз сделались багряными, приблизились, накатили и ворвались в дух, но не задержались и унеслись прочь, оставив после себя тошноту, головокружение и невыносимое жжение. Следом скрутил рвотный спазм, и сдержаться не удалось, вывернуло едва ли не наизнанку.
Это ещё что за напасть⁈ Точно ведь не порчей накрыло!
Я чуть отдышался, тогда и сообразил, что до меня докатились отголоски магии крови. Именно — крови, а не багряного, пурпурного или любого иного аспекта красного диапазона.
Мерзкая штука!
Дурнота начала отпускать, но не успел я ещё толком очухаться, как Клюв ухватил меня за плечо и заставил выпрямиться, а затем толчком ладони промеж лопаток направил к лагерю.
— Шагай, молодой! Чую, для тебя работёнка подвалила!
Глава 21
К моему несказанному огорчению, духолов оказался абсолютно прав. Один из прибывших с покупателями колдунов решил подороже продать свою жизнь и напоследок поразил пластунов чарами из арсенала магии крови. Двух уложил наповал, третий иссыхал прямо на моих глазах, помочь ему уже ничем было нельзя.
— Брось его! — приказал Франт, которого, надо понимать, прикрыл какой-то защитный амулет.
Ещё от зловредного аркана нисколько не пострадали священник и тайнознатцы, а вот остальным так или иначе досталось. И если состояние большинства не внушало особых опасений, а поразившая их порча покуда не дотягивала даже до второй степени сложности, то троицу раненых в перестрелке пластунов зацепило несравненно сильнее. Дела их были плохи — несмотря на все усилия колдунов, остановить кровотечение не помогали ни повязки, ни лечебные чары. Священник тоже оказался бессилен, равно как не закрыло раны и припасённое кем-то алхимическое зелье. Обычную порчу им бы ещё получилось вычистить, а вот эту — завязанную на кровь и смерть, уже нет.
Несмотря на незавидное положение подранков, я отмахнулся от урядника и двинулся прямиком к практически иссушённому порчей человеку.
— Ранец принесите! — скомандовал на ходу. — Быстрее!
Франт потянулся отдёрнуть меня от готовившегося испустить последний дух бойца, но священник его от этого удержал.
— Тут не твоя епархия! — заявил он и напомнил: — Ранец!
— Кукла! — зло рявкнул урядник. — Давай шустрей!
Я опустился рядом с бившимся в агонии бедолагой, огляделся и решил, что всё угадал верно: от обоих мертвецов к нему протянулось по цепочке красных капель. Именно от них к нему. Это было важно. Как и то, что создаваемые порчей искажения ощущались всё сильнее и отчётливей. Будто бы даже начало проявляться биение магического сердца.
Веки без пяти минут покойника дрогнули и разомкнулись, вместо глаз под ними обнаружились налитые кровью пузыри.
Дерьмо!
Иссушённый порчей пластун отвернулся от меня к ближайшему из раненых и содрогнулся в спазме. Плевок я перехватил лишь по той простой причине, что чего-то подобного ожидал изначально. В подставленную ладонь тот врезался металлическим привкусом крови, стуком тугих алых капель по раскалённым солнцем камням, упругим сопротивлением вырезанного из груди и ещё бьющегося сердца.
Драное проклятие вгрызлось в мой дух, я взвыл и приложил его малой печатью воздаяния, запитал ту всей энергией, которую только сумел в себя втянуть. Левая кисть окуталась пурпурным пламенем, а из судорожно стиснутых пальцев прыснула кипящая чёрная кровь. Ошмётки ещё не успевшего войти в полную силу посмертного проклятия выжгло из моего духа, кулак задёргался, и я вцепился в зловредные чары мёртвой хваткой, не позволил им вырваться, задержал.
Надолго бы меня не хватило, но тут дохлая мартышка подтащила ранец.
— Ядро! — хрипло выдохнул я.
Отец Истый расстегнул ремни и не мудрствуя лукаво вывалил все мои пожитки прямо на землю. Ядро было завёрнуто в тряпицу, я сдёрнул её и припечатал левую ладонь к холодному металлу, а потом ещё и вдавил своей волей ошмётки проклятия в зачарованную сталь. Так и перекорёжило всего, но — справился!
Миг я собирался с силами, а поднявшись на ноги, распорядился:
— Разнесите раненых подальше друг от друга!
Затем перебрался к ближайшему и почти сразу уловил знакомые отголоски посмертного проклятия. Аспект его был лишь отчасти схож с пурпурным, выжигать магическую пакость я не решился, вместо этого поманил её небесной силой и выдернул. Пластуна скрутило, ливанувшая из раны кровь окропила зачарованное ядро, и проклятие кануло в нём, обратно уже не вырвалось.
Отрядными целителями оказались два молодых тайнознатца, они занялись раной, а я перешёл к следующему бойцу — с тем подстраховал уже священник. Ну а дальше пошло по накатанной. Резал, вытягивал, запечатывал. Вроде — ничего необычного, но во рту у меня стоял вкус крови, да и смердело тут почище чем на скотобойне. И ещё — Франт.
Урядник, как только отправил на яхту призовую команду, так сразу и принялся распекать проштрафившихся подчинённых. Досталось и Хомуту.
— Ладно —