По идее, Сапог должен был дежурить на караулке, но в отсутствии Коменданта он скорее всего забил на службу. Ксюха и Арчил? На эту парочку тоже надежды мало. Остается Гуччи, которого Комендант оставил за главного, но и он мог пойти на поводу у своих маленьких слабостей, проще говоря — забухать.
— И что теперь? — спросил отец Никон.
— По-хорошему треба дуршлаг отключить, — ответил я.
— Это и крылану понятно. Но как?
— Может покричим? — предложил я.
Идея была так себе, но ничего другого нам не оставалось. Мы орали, пока не охрипли, а Комендант толкал такие скабрезные телеги, что мне пришлось заткнуть Помилке уши.
— Не впустят, — махнул рукой Фидель.
— Рано или поздно впустят, — успокоил его я.
Силовой купол отключили только через полчаса. К тому времени мы уже отчаялись и стали подумывать, куда бы приткнуться на ночлег.
— Говорил же, что все будет хорошо, — громко объявил я, хоть и сам уже перестал верить в свои слова.
Как только дуршлаг опустился обратно, мы разом рванули к стоявшему на улице баку с краном, рядом с которым болталась жестяная кружка на цепочке. В баке была питьевая вода. Мы поочередно утолили жажду, и наше настроение заметно улучшилось.
— Кто, кто в теремочке живет? Кто, кто в невысоком живет? — прокричал я в надежде услышать хоть кого-то.
— Я, волчок — серый бочок! — раздался в ответ голос Сапога.
Немного погодя выполз и сам ветеран. Он вышел из центрального входа уверенной походкой. Как и всегда, был исключительно опрятен и гладко выбрит. А судя по злобной улыбке и чертикам в глазах, уже хорошенько набрался. Однако держался стойко. В руках Сапог держал «Циклон», ствол которого глядел прямо на нас.
— А я вас уже и не ждал, — сказал он и небрежно, будто случайно, выстрелил в Коменданта.
Паучару разорвало на куски.
— Ой, — гнусно хихикнул Сапог и прикрыл ладонью рот.
Бьюсь об заклад, он репетировал этот номер перед зеркалом, уж больно все наигранно выглядело.
Волна страха прокатилась по моему телу. Вспомнились слова, что когда-то говорил Циклоп: «Проныра, а вдруг у Сапога в башке что-то перемкнет и он всех нас постреляет, как щенят?». Пророческие слова. Ах, как бы мне хотелось, чтобы вторая часть этого предсказания не сбылась.
Я бросил быстрый взгляд на дымящуюся воронку. Место, где раньше находился Комендант. И страх сменился скорбью. Какая бесславная смерть для такого лихого героя.
Снова накатил страх, и я постарался собраться. Ведь известно, что собаки чувствуют, когда их боятся. А Сапог и есть самый настоящий пес. Озлобленная побитая дворняжка, которая мстит всему миру за то, что родилась на свет.
— Оружие на землю! — приказал Сапог.
Фидель бросил свой гвоздемет, Профи рассталась с арбалетом, отец Никон — с катаной.
— А тебя мой приказ не касается, Проныра? — прикрикнул ветеран.
«Думаешь, я просто так отдам тебе свой „Люгер“? Не в этот раз, придурок!» — подумал я и на голубом глазу ответил:
— Я безоружен.
Сапог был так увлечен своей новой ролью, что даже не стал меня обыскивать.
— Слушай, давай поговорим, — обратился я к нему и сделал шаг вперед.
— Стой где стоишь! А не то вмиг дух вышибу! — рыкнул ветеран.
— Сапог, ну давай поговорим! Мы же не один год знакомы. Из одного котла ели. А если между нами возникли какие-то терки, так давай перетрем. Зачем сразу за пушку хвататься?
— Какой я тебе, на хрен, Сапог? — возмутился он. — Я ветеран, у меня медалей не счесть! Мне генерал Каюмов благодарность объявил! Лично!
— А как мне теперь тебя называть?
— Вас.
— Ну вас.
— Не нукай — не запряг еще. Можешь называть меня сержант Чжан.
— Разрешите обратиться, сержант Чжан? — выпалил я и отдал ему честь.
— Разрешаю, обращайся, — вальяжно бросил Сапог.
— Мне бы хотелось поговорить со старшим техником Гуччиным.
— Говори со мной. Я тут начальник.
— А как же Гуччи? Комендант его оставил за главного!
— К сожалению, старший техник Гуччин не справился со своими обязанностями, поэтому по закону военного времени... — не скрывая фальши в голосе, сказал Сапог и ткнул пальцем на восток.
Я глянул туда, куда он указал, и буквально впал в столбняк.
Там на фонаре болталось тело Гуччи.
XX. Эпидемия безумия
Судя по многочисленным ранам на лице и теле Гуччи, его долго пытали. Не удивлюсь, что Сапог даже провел импровизированный суд над несчастным. По очереди изображал то адвоката, то прокурора, то судью. Интересно, а сколько длилось судилище? Час? Два? А может, и целый день. Неужели это все из-за того, что Гуччи назначили главным?
Ну и сука ты, сержант Чжан!
Ненавижу.
Когда мне стало известно, что Сапог раскрыл неприятелю уязвимость нашего силового купола, я подумывал хорошенько вздрючить его при встрече, но сейчас натурально был готов убить.
Однако, стоп! Гневом тут не поможешь. Да и нервишки нужно беречь, мне они еще пригодятся. А вот силенок совсем не осталось.
Еще меня волновала судьба Арчила и Ксюхи. Что с ними стало? Живы ли они? Или же перешли на строну этого безумца? Была, конечно, маленькая надежда, что наши сослуживцы придут нам на выручку. Но с каждой секундой она слабела. А ждать, что Сапога постигнет участь покойного Рохли — без толку. Разве что только на Сиротке пойдет настоящий дождь из роялей, в смысле из опорных мачт...
А вот Сапог выглядел абсолютно спокойным. Его прямо-таки распирало от чувства превосходства.
— А это что с вами за шантрапа? — спросил он.
— Начальник, разве вы не узнаете, я — Фидель...
Сапог сощурился:
— А кто остальные?
Фидель замялся, но я продолжил представлять:
— Профи — подельница Фиделя и...
— Профи?
Он был явно заинтересован девушкой с дредами. А вот Помилку будто бы в упор не видел. Что ж, оно и к лучшему.
— Профи, — причмокнул он.
Сапог вожделенно облизал губы. Просто слюной изошелся, пес.
«Только тронь ее — прибью!», — подумал я, ощущая в кармане приятную тяжесть пушки.
Надо сказать, что зарядка «Люгера» была почти на нуле. В лучшем случае у меня будет всего одна попытка. Один выстрел. Вряд ли он окажется