И теперь она прилюдно требует от меня действий, зная, что я не смогу проигнорировать подобный выпад при подчинённых. Даже если бы хотел.
Я согласен с тем, что Элена заслужила наказание, но не хочу превращать это в шоу.
Чувствую, как немеют пальцы, всё ещё лежащие на карте. Как напрягаются плечи моих солдат, они не знают, как реагировать. Это личное или служебное дело? Враг перед ними или семья их командира?
— Мама, дай мне его и отведи Элену в кабинет хозяйки.
— Но…
— Я закончу собрание и займусь ей, — в голосе проявляются металлические нотки.
Элена делает неловкий рывок, но её останавливает один из моих людей. Жена кричит, одновременно проклиная всех нас и умоляя не делать этого. Её глаза... Столько страха в них. Страха передо мной.
Кселарон продолжает плакать, истерика матери пугает его, но стоит сыну оказаться на моём предплечье — тут же затихает. То, что принадлежит мне, вернулось на своё законное место.
Мы встречаемся с моим мальчиком взглядами. Он слишком мал, но уже знает, что теперь его жизни ничто не угрожает. В мире для него не существует места безопаснее, чем сейчас.
Драконьи боги имеют паршивое чувство юмора. Они сделали связь родителя с ребёнком незримой, но соединяют меткой, позволяющей отследить до определённой области с женщиной, которая нужна теперь только для обеспечения питания сыну.
Элену выводят под локти, она уже не сопротивляется. Моя мать выходит следом, довольная происходящим и всё ещё что-то выговаривая непутёвой невестке.
— Итак, господа, вернёмся к обсуждению. Рам, ты начал составлять группы патрулирования?
Кселарон с интересом таращится на меня его тепло знакомо и приятно. Краем глаза замечаю удивлённые взгляды офицеров. Что ж, им многое предстоит узнать о своём командире. Я не из тех, кто позволяет эмоциям мешать делу.
Совещание длится ещё час. Всё это время держу сына, покачивая его, когда он начинает ворочаться. Наконец, все вопросы решены, приказы отданы. Пора заняться семейными делами.
В кабинете Элена сидит, сгорбившись, в кресле. Мама рядом, как верный страж. При моём появлении обе вздрагивают.
— Оставь нас, — говорю матери. Она колеблется, но подчиняется. Дверь закрывается с тихим щелчком.
Элена выглядит жалко. Уверен, пока я был занят делами, она много чего здесь успела выслушать. Совершенно заслуженно.
— Ты понимаешь, что натворила? — мой голос спокоен, но от него веет холодом, и я прекрасно это понимаю. — Унесла ребёнка в лес, где полно диких зверей и тёмных, как оказалось. Потом ещё и пряталась, будто тебе три. Верх безрассудства.
— Я...
— Молчи, — обрываю её. — Ты показала и доказала, что не способна принимать разумные решения. Значит, теперь решения буду принимать я.
Элена вскидывает голову, в глазах мелькает незнакомый огонь. Но я не дам ей заговорить.
— Отныне ты будешь видеть сына, только когда ему нужно будет поесть. В остальное время он будет со мной или с надёжными людьми.
— Ты не можешь… — её голос срывается.
— Могу. И сделаю, — позволяю себе усмехнуться. — Тебе повезло, что мы не дома, иначе я бы выгнал тебя с концами, но, боюсь, здесь мне кормилицу не найти, а я не настолько безответственный в отличие от тебя.
Элена выглядит так, будто сейчас грохнется в обморок. Тянет ко мне руки, но я не позволяю ей прикоснуться к Кселарону.
— Кристард… пожалуйста, не надо!
— Ты сама выбрала этот путь, когда решила сбежать. Теперь пожинай плоды своей глупости.
Сын шевелится у меня на руках, и я машинально прижимаю его крепче. Вижу, как Элена тянется к нему взглядом, как дрожат её руки.
— Если бы ты вела себя как подобает жене и матери, всё могло быть иначе. Но ты предпочла поиграть в беглянку, подвергая опасности не только себя, но и моего наследника.
— Нашего… — шепчет она.
— Моего, — отрезаю жёстко. — Ты потеряла право называть его своим, когда рванула в лес и пыталась убить его у тумана. Ты хоть осознаёшь, что из-за твоей глупости уже погиб человек? Благодари богов, что я позволяю тебе его кормить.
Она сжимается в кресле, и я вижу слёзы в её глазах. Пусть плачет. И поймёт наконец, что её действия имеют последствия.
— Тебе выделят комнату. Будешь приходить кормить по расписанию. В остальное время держись подальше от ребёнка, раз уж не умеешь вести себя как взрослая женщина. Это понятно?
Она кивает, не поднимая глаз. Сломлена? Хорошо. Так и должно быть.
Разворачиваюсь и выхожу, унося сына. За спиной слышу тихий всхлип, но не оборачиваюсь. Она сама выбрала свою судьбу, когда решила, что может играть со мной в игры.
Теперь пусть живёт с этим выбором.
Глава 20
Не знаю, сколько времени я просидела в кабинете Рильды, прежде чем за мной пришёл солдат. Я позволяю вывести себя и сопроводить до комнаты.
Перед глазами туман, ноги ватные. Я плохо осознаю, где нахожусь, в ушах шумит. Если честно, я даже не понимаю, куда именно меня привели, не запомнила дороги.
И, самое паршивое — мне всё равно.
Комната плывёт перед глазами, как в тумане. Простая, но крепкая мебель, вязаные ковры, светлые занавески – всё кажется нереальным, будто декорации в театре теней. Солдат что-то говорит, но слова проскальзывают мимо сознания, растворяясь в гулкой пустоте, заполнившей мою голову.
Дверь закрывается с тихим щелчком. Теперь я одна. Совсем.
Ноги подкашиваются, и я сползаю по стене на пол. В груди что-то рвётся, словно тонкая ткань. Медленно нить за нитью. Каждый вдох даётся с трудом, будто воздух превратился в вязкую патоку.
Мой сын. Мой маленький мальчик. Его больше нет рядом.
Перед глазами снова и снова встаёт эта сцена. Ледяной взгляд Кристарда, его жёсткий голос, объявляющий приговор: только для кормления. Словно я не мать, а