– Что-о-о?! – ору я, не в состоянии вынести больше эту затянувшуюся паузу.
Андрей беспомощно озирается на нас.
– Мертва, – выдыхает он, ставя тем самым страшный, не подлежащий обжалованию приговор.
Мы, отправляясь сюда, были готовы ко многому, но не к этому. К такому вообще никогда нельзя быть готовым. Такое обрушивается неожиданно, неотвратимо, как камнепад на голову, и тем оно страшнее. Кто-то говорит, что к смерти можно привыкнуть. Это ложь. К ее безжалостному, бездушному, часто неподдающемуся никакой логике и смыслу выбору очередной жертвы, которую она выхватывает из стройных рядов живущих своими холодными, костлявыми, омерзительными, но цепкими как клешни руками, после чего довольная утаскивает свой трофей за собой. Оставляя после себя людское горе, слезы и специфический, отвратительный, сладковатый запах тлена, который не перепутаешь ни с каким другим. К этому невозможно привыкнуть. Вот только что, несколько секунд назад, ты разговаривал с человеком, чувствовал его тепло, он делился с тобой планами на будущее. И вдруг все. Его нет. Он лежит на полу безжизненной куклой, как будто сделанный из воска – это все, что от него осталось.
Карина – восточная красивая девушка, с точеной фигуркой, словно вырезанной умелым, опытнейшим мастером из темного, дорогой породы дерева. Ее больше никогда не будет с нами, мы не услышим ее голоса, ее суждений по тому или иному вопросу. Не увидим ее мягкой, белозубой улыбки, она нас никогда не окликнет и не попросит ни о чем. Ничего этого больше в жизни ни с нами, ни с ней не случится. Она сейчас еще кажется живой – ее тело и конечности пока не застыли, не одеревенели, веки полуприкрыты, но глаза ее, живые, горящие прежде как два уголька, внезапно потускнели, потеряли свой блеск и уже не принадлежат живому человеку. Губы приоткрыты, но из этих красивых губ больше не вырвется ни вздоха, они замерли так навечно. Она умерла второй раз, и это уже никак не поправишь. В динамиках раздался торжествующий Светкин голос:
– Ну что, друзья, вот и закончилась ваша командировка, и скоро закончится ваш жизненный цикл. Это я вам обещаю. Недолго осталось. Что касается тебя, Олежек, то ты дурак, каких свет не видывал, и еще лузер конченый. Каким, впрочем, всегда и был. У нас с тобой столько всего могло быть впереди. Ну извини. Ты сам сделал свой выбор.
– Я доберусь до тебя, гадина! Клянусь тебе, доберусь! – сжав зубы, процедила Жанна.
Было слышно, как громко захохотала Светка.
– Мечтать невредно. Тобой, кобылка, я займусь лично. Хочу посмотреть, как ты будешь, корчась от боли, валяться у меня в ногах, умоляя побыстрее умертвить тебя.
Жанна дала волю эмоциям, со злости еще раз выстрелила в дверь, вызвав тем самым новый взрыв Светкиного хохота.
– Побесись, побесись, килька тонконогая, недолго тебе осталось. Сейчас я вас на время оставлю, но скоро буду. Не скучайте, готовьтесь к смерти. Она у вас будет лютая. Чао, Буратины. Целую крепко. Ваша Светка.
– Олег, что нам делать? – спросила Аня, поднимая на меня свои невидящие глаза. Она хоть и не видела, но все слышала и осознавала. В ее уставшем, надломленном голосе слышалось столько надежды, столько веры на то, что я могу что-то придумать. Жанна и Андрей тоже уставились на меня.
– Мы выберемся. Это я вам обещаю.
– Как? – спросила Жанна.
– Еще не знаю как, но уверен точно, что выберемся.
Я понимал, что сейчас самое главное – хоть как-то оторвать ребят от тяжелых, гнетущих мыслей. Для этого надо занять всех каким-нибудь делом, только чтобы ребята не думали о самом плохом, это может окончательно ввергнуть их в уныние, и тогда они точно раскиснут, потеряют волю к сопротивлению и веру в положительный исход. При любом раскладе этого допустить нельзя, человеку нужна хоть самая маленькая, но надежда.
– Жанн, иди сюда. Присмотри за Аней, пожалуйста.
Жанна повиновалась. Молча подошла, уселась на пол возле Ани и полуобняла ее, прижав к себе. После того как передал Аню в надежные руки Жанны, я встал и подошел к телу Карины. Бережно снял с нее куртку и накрыл ее. Затем обратился к Андрею, склонившемуся над ее телом:
– Андрюш, – потряс я его за плечо, пытаясь привести в чувство.
– Да. Олег, слушаю, – откликнулся он.
– Посмотри, пожалуйста, может у двери есть какие-то скрытые засовы, щеколды ну или какая-то другая хрень, чтобы открыть ее с этой стороны.
– Понял, – ответил он.
Сам я начал лихорадочно набирать на браслете сообщение Виктору: «Вить, отзовись, – писал я ему, нервно выбивая пальцами текст. – Мы на территории объекта в кладовой номер один заперты. Очень нужна твоя помощь. Сами вряд ли справимся». Отправил сообщение, про себя горячо умоляя Господа Бога и всех святых лишь бы Витя откликнулся. «Вить, – упрашивал я его мысленно. – Ради бога, отзовись!» Мне кажется, я ничего так больше в жизни не желал, как этого. Браслет невыразительно пискнул, на нем высветилось: «Понял. Скоро буду».
– Фу-у-у, – выдохнул я как можно тише.
Время пошло. Теперь надо молиться, чтобы он появился раньше Светки и ее подручных. Секунды еле ворочались. Тревога нарастала. Я мысленно подгонял время, сердце колотилось как бешеное, кровь стучала в висках. Я то и дело кидал взгляд на часы, стрелки застыли, как приклеенные, и казалось, ни за какие коврижки не хотели сдвигаться с места. Оглянулся на ребят. Жанна что-то нашептывала Ане, наверное, успокаивала ее, а заодно и себя. Андрей возился возле двери, тщательно ощупывая каждый сантиметр.
«Ждать и догонять, что может быть хуже?» – задал я сам себе вопрос и тут же сам на него ответил. Наверное, много чего, просто именно сейчас ожидание становится нестерпимым, напоминая натянутую до предела струну, которая вот-вот лопнет. Успеет Виктор или нет?
– Олег, – обратился ко мне Андрей, – здесь нет ничего, дверь можно открыть только с той стороны.
Я только хотел ему сказать: «Продолжай. Посмотри повнимательнее» – как неожиданно дверь распахнулась. Андрюха резко отпрыгнул в сторону, одновременно выхватывая из-за пазухи пистолет. Жанна и я сделали то же самое, направив свое оружие в сторону двери.
– Вау… Вау! Не стреляйте! Язви вашу душу. Сейчас дырок с испугу наделаете, не одна швея не заштопает.
На пороге стоял улыбающийся Виктор, подняв руки вверх. Он сделал шаг вперед, обвел взглядом нас и лежащие на полу тело, накрытое курткой, так что из-под нее виднелись только стройные