– А много времени тебе нужно, чтобы решить эту задачку?
– Ну каких-то пару минут надо.
Я оглянулся по сторонам.
– А здесь есть что-то в виде пожарной тревоги или еще чего пострашнее – оповещение об утечки радиации, например? Так чтобы все обосрались со страху и экстренно покинули свои рабочие места.
– Да есть такая хрень, вот только тех висбуков из лаборатории не выкурить, они никуда не уйдут. Будут ждать особого распоряжения и двери не откроют даже под страхом смерти.
– Включай оповещение о пожаре, Вить, или там еще о чем. Основная масса хлынет на выход. Пока все не выбегут, охрана физически не сможет сунутся сюда – дверь слишком узкая, иначе их затопчут. Как только все выбежали, я подпираю дверь с этой стороны, вот тем ломиком.
– Это не ломик, – поправил меня Виктор. – Это часть трубопровода с разбившегося звездолета.
– Да без разницы. Сейчас это неважно, главное, что эта хреновина запрет дверь и некоторое время охрана сюда не попадет, а ты резво так, в темпе вальса, начинаешь ломать кодовый замочек. Сечешь, о чем я?
– Секу я, секу, о чем ты.
– Тогда, машинист, потихонечку трогай, – с нежностью в голосе обратился я к нему.
– Ну смотри, Олег, – Витя пожал плечами, – как скажешь, но мне лично кажется, что ты сильно намудрил.
После чего он подошел к стене и решительно дернул на себя лилово-черный рычаг, наподобие стоп-крана, висящего у нас в поездах дальнего, а также ближнего следования. Тут же дал по ушам громкий, звонкий и от этого крайне противный, чавкающе-хлюпающий звук, пробирающий до самых костей, наполняющий всю душу какой-то необъяснимой, жуткой тревогой. Освещение начало с небольшим интервалом моргать, сильно нервируя. От всего этого мне самому захотелось вместе с общей массой ломануться отсюда побыстрей. Народ, побросав все, устремился на выход. Двери всех лабораторий, кроме одной, распахнулись. Оттуда, как угорелые, выбегали ученые мужи. Правда, надо отдать им должное, несмотря на то что выскакивали из помещений они достаточно бойко, о своих обязанностях они не забывали, сохраняя хладнокровие, они аккуратно запирали за собой двери и уж только после того, как убедились, что дверь закрыта, срывались на аллюр в сторону выхода так, что пиджак заворачивался. Дисциплинка у них на уровне.
Я, схватив ломик, который, по утверждению Виктора, являлся по сути и по содержанию частью трубопровода, направился к двери, потихоньку ускоряя шаг, наконец, перейдя на рысцу, чтобы поспеть вовремя. Как только последний висбук выскочил за дверь, я тут же подпер ее. С той стороны дверь начали настойчиво «тиранить», стараясь сломать преграду. Я вприпрыжку побежал к Вите, тот уже вовсю копался в замке, через свой браслет подбирая комбинации доступа. За дверь, которую я подпер ломиком, уже взялись по-взрослому. Она готова была вот-вот сдаться под напором желающих во что бы то ни стало ворваться сюда. Я забрал у Вити автомат и навел в сторону скулящей от жутчайших ударов, но пока не сломленной двери.
– Многоуважаемый Виктор, не хотел бы вас как-то обременять расспросами, типа, долго ли вы, сударь, будете еще копаться и тем самым, поторапливая, мешать вашему крайне увлекательному занятию, но не соблаговолили бы вы чуть-чуть побыстрее.
– Не зуди, Олега. Сейчас откроем.
На мой браслет пришло сообщение от Жанны: «У вас там все в порядке?»
«Все просто превосходно. Скоро будем!» – живенько набросал я ей ответ.
– Все. Готово, – заявил Витя.
– Что, сломал?
– Нет. Открыл.
Я со всего маху шандарахнул ногой по двери, распахивая ее настежь. Лупанул в потолок из автомата, после чего громогласно объявил:
– Граждане висбуки, это ограбление, а ну пошли все на х*й отсюда.
Почему я проорал, что это ограбление, не знаю. Честное слово. Просто это первое, что попало мне на язык. Наверное, нервы. Пятеро ученых-висбуков, что находились в лаборатории, сгрудившись в углу, смотрели на меня как на дебила, ничего не понимая. Кто их грабит, зачем и почему? Я еще раз долбанул по стенам звонкой очередью.
– Все вон! – заорал дурным голосом Виктор. – Два раза повторять не буду, иначе всех в салат покрошим. – При этом он сделал ужасную морду лица с выпученными глазами.
А вот это возымело свое действие. Висбуки, наконец, сообразили, что от них конкретно хотят, и так шибко ринулись на волю, что я еле успел схватить последнего за шиворот.
– А вас, Штирлиц, я попрошу остаться.
Великий ученый от страха ужасно испортил воздух. Видимо, их здесь очень недурно кормят, а возможно, просто проблемы с желудком. После устроенной им массированной газовой атаки он приобрел возможность говорить и быстро скороговоркой, проглатывая гласные и согласные, плаксиво залепетал:
– Что вы от меня хотите? Я ничего не знаю.
– Личные вещи погибшего инопланетного космонавта за какой из двух дверей находятся?
– Вот за той, господин, что справа, – ткнул он дрожащей рукой.
– Открывай.
– Но я не могу. Не имею права. Не положено.
Пришлось применить очень действенный аргумент – увесистая оплеуха и разогретый ствол автомата под нос
– Чуешь, чем пахнет? – поинтересовался я.
У этого висбука оказалось очень чувствительное обоняние. Он согласно помотал головой.
– Открывай. Иначе башку тебе снесу, на хрен.
Весь трясясь, но не от нетерпения, ученый подошел к двери и, положил свою трепетавшую, как с похмелья пятерню на слот. Раздался щелчок, дверь приоткрылась. Оттуда повеяло жутким холодом.
– Все, дружище, свободен, – я подтащил ученого обратно к выходу и со словами «Передавай пламенный привет госпоже Миде Кру» отвесил ему на прощание знатного пинка под жирный зад, указав тем самым вектор направления и придав нужное ускорение. – Первая ступень пошла. Все-таки висбук птица гордая, пока не пнешь не полетит. Витюш, ты как-то заблокировать дверь сможешь?
– Угу. Сейчас. Код поменяю – и порядок.
Я вошел в комнатку, где хранились личные вещи космонавта, загорелся мертвенно-белый свет. Эта была настоящая холодильная камера. Стены и пол отделаны мягким, шумопоглощающим белым материалом. Все покрылось налетом инея. Посередине стояла индивидуальная капсула, точная копия тех, в которых мы сюда летели, и она, как ни странно, была открыта. Крышка бронированного колпака, защищающего находящегося в ней подопечного от всех невзгод за бортом звездолета, поднята вверх. Рядом, на разделочном столе, лежало обнаженное тело земного космонавта – такие же густые, пепельно-седые волосы, как у Геллы, пострижены в аккуратный ежик – волосок к волоску, как будто человек только что сделал себе укладку в парикмахерской. Волевой подбородок, пухлые, четко очерченные контурами губы, ровный нос, брови в разлет. Идеальное пропорционально сложенное тело, состоящее сплошь из каменных мускулов. Под левой