– Заходите, Штефан, – послышался Аленин голос из-за двери.
Распахнув дверь, я так сильно удивился, что даже застыл на пороге. Что за чертовщина такая? В комнате витал едва-едва уловимый, но очень знакомый мне легкий аромат духов, и этот запах принадлежал точно не Алене. Дело даже не в том, что такими духами она никогда не пользовалась. Запах духов, смешиваясь с запахом женского тела, создает свой неповторимый, а значит, единственный, исключительный в своем роде аромат, даже если духи одинаковые, то тело человека пахнет по-разному. Можете даже не спорить со мной по данному поводу. Я мог сказать со стопроцентной уверенностью, даже поклясться на Библии в том, что очень хорошо знаю девушку, которая была здесь в кабинете еще совсем недавно до меня, но кому принадлежал этот запах, я никак не мог вспомнить.
Значит, у Алены в кабинете была девушка, и я ее точно знаю. Вот это новость! Очень интересно. Кто же это? Я стал лихорадочно перебирать в памяти всех моих знакомых, ответ был где-то рядом, на поверхности, но я никак не мог за него зацепиться, чего-то не хватало, самую малость, чтобы собрать все кусочки пазла.
Алена, копавшаяся в каких-то документах у себя на столе, подозрительно вскинула на меня строгий взгляд:
– Что с вами такое, Штефан? Что вы застыли на пороге как истукан? Проходите, садитесь.
Я сделал шаг к креслу, аромат вроде пропал – может, показалось? Но сев в кресло, понял, нет, не показалось: кресло было еще теплым. Здесь только что сидела девушка, и опять тот же самый знакомый запах. Черт побери. Кто ты?
– Так что вас так поразило, Штефан?
– Вы сегодня как-то необыкновенно выглядите, – залился я соловьем, придавая своему голосу бархатистости, а взгляду немного наглости и нотку восхищения.
– Да, а что не так? – Алена сразу взглянула на себя в зеркальце, лежавшее перед ней на столе, все ли в порядке с ее лицом.
Ах женщины! Кто бы ты ни была, какой бы ты пост ни занимала, ты всегда будешь оставаться женщиной, и тебе совсем не все равно, как ты выглядишь в глазах окружающих. Увидев, что с прической все в порядке, но на всякий случай слегка поправила ее, проведя рукой по черным, блестящим волосам, чуть касаясь их рукой. Вот так, тушь не размазана, помада на губах не скаталась, лежит ровно, а макияж по-прежнему безупречен, она воззрилась на меня.
– Так что не так, Штефан?
– Да все с вами так, Алена Викторовна. Вы, как всегда, безупречны, просто вы сегодня потрясающе выглядите. Я как будто увидел вас первый раз, вам наверняка тысячу раз говорили, что вы безумно красивая женщина. Это истинная правда, это, так сказать, видно невооруженным взглядом, но вы еще, оказывается, к тому же и чертовски привлекательная женщина.
Я пытался за комплиментами спрятать истинную причину своего недавнего ступора. Интересно, прокатило или нет? Не слишком ли грубо я выразил свое восхищение Аленой как женщиной, возможно, у меня это получилось не очень тонко. Алена недоверчиво уставилась на меня, пытаясь своими умными, красивыми карими глазами вскрыть меня, как консервным ножом вскрывают банку тушенки.
– Спасибо вам, конечно, Штефан, за комплимент, но вы опоздали на две минуты, и хочу заметить, что это недопустимо.
Сказала она так холодно, что мне показалось, будто бы меня протянуло ледяным февральским ветерком. Я так и не понял, поверила она мне или нет, но было видно, что комплиментов в свой адрес она не получала очень давно, и как бы она этого не пыталась скрыть за маской снежной королевы, слышать ей их, как и каждой женщине, было приятно. Опять бросив короткий взгляд в зеркало, словно еще раз убедиться, что выглядит она хорошо, Алена продолжила:
– Итак, Штефан, совсем скоро заканчивается курс вашего обучения в нашей разведшколе.
– Очень жаль, мне так будет не хватать наших занятий с вами, и я безумно буду скучать по тому времени, что мы провели вместе.
Тяжело вздохнул, я старался произнести это так, чтобы в моих фразах улавливалась некоторая двусмысленность. Алена опять уставилась на меня своим тяжелым, жестким взглядом.
«Что ты делаешь, кретин недоношенный, кто тебя за язык тянет?! – обрушился я мысленно на себя. – Осторожней, тоньше надо быть, аккуратней. Алена – женщина умная, опытная, а не какая-нибудь дурочка, гимназистка-двоечница, которой грубой лестью можно задурить башку и тем самым легко провести вокруг пальца. В миг тебя раскусит!» С другой стороны, очень хотелось узнать, аж чесаться начал, что за девушка была здесь до меня. Но как это узнать, как незаметно подвести Алену к этому и как получить ответ на этот мучивший меня вопрос, ума не приложу. Алена продолжала внимательно, с подозрением изучать меня и смотрела так, словно видела впервые.
– Хотела бы я знать, Штефан, что у вас в голове, – промолвила она так, что я даже поежился в своем кресле. – Вы для меня загадка, которую я никак не могу разгадать.
– А что со мной не так? – заерзал я в кресле с непониманием глядя на Алену. – Уверяю вас, нету во мне никаких загадок.
– Да есть, Штефан, есть. Вот, например, вы утверждаете, что нигде не служили.
– Ну не служил, – состроил я предельно честную рожицу.
Алена из кипы бумаг на столе достала какой-то листок.
– А вот Любомир Милошевич докладывает мне в своем рапорте, что курсант Дорн показал незаурядные способности в обучении рукопашному бою и стрельбе из любого вида оружия и даже превосходно обучился стрельбе с двух рук одновременно. И это всего за месяц. Далее читаю по тексту: «Курсанта Дорна отличает молниеносная реакция, хладнокровие, железная выдержка, крайне физически вынослив».
– Присутствует, что тут скажешь, – ответил я, скромненько потупив взор.
– Вы прекрасно сложены.
– Спасибо.
– Это не комплимент, Штефан, это констатация фактов. Вот вы отрицаете, что занимались каким-либо видом спорта, но достаточно посмотреть на вашу хорошо развитую мускулатуру, и сразу понимаешь, что это не так. Что все ваши утверждения не соответствуют истине.
– У меня хорошая генетика.
– Перестаньте паясничать, буквально все наши инструктора в один голос, причем в самых лестных эпитетах, твердят о ваших незаурядных успехах и способностях.
– Ну просто в вашей школе прекрасно обучают курсантов, у вас прекрасный преподавательский состав, и вам этим стоит гордиться.
– Сейчас же перестаньте валять дурака, Штефан. Я с вами провела достаточно много времени, и вы сдали массу психологических тестов, которые говорят о том, что вас отличает достаточный высокий уровень интеллекта, плюс тесты указывают, что у вас есть как минимум одно высшее образование, а ведь Штефан Дорн не получал высшего образования и никаких вузов, кроме профтехучилища, не заканчивал, поправьте меня, Штефан, если я не права.
«Если бы у меня был хоть какой-то интеллект, не говоря уже о высоком, хрен бы я поперся на Олерон в составе звездной пехоты и здесь в разведшколе мог бы не выпячиваться, а прикинуться простачком, этаким «лопушком лохнесским», нет, надо было выпендриться, блеснуть какой я молодец. Все-таки баран – он и есть баран», – с тоской подумал я про себя. – Какая ты все-таки, Алена, дотошная и внимательная. На все твои вопросы у меня нет ответов». Но вслух развязно заявил:
– Я вас, Алена Викторовна, с самого начала предупреждал, что я очень талантлив. – Алена ничего не ответила, а только уставилась на меня немигающим взглядом бездонных, как вселенский колодец, глаз.
Ах вот ты чего удумала, дорогуша, покопаться у меня в голове при помощи гипноза, а пожалуйста, я не против, не вижу препятствий. Сейчас, сейчас… Как там меня учил профессор Пекстис: «Успокаиваемся, включаем в своем сознании внутренний метроном, считаем до двадцати пяти, на последней цифре обращаем свое сознание к правому полушарию мозга в области за ухом, теперь ключевое слово „сольфеджио“». Прошу вас, копайтесь сколько вашей душе будет угодно в личности Штефана Дорна, как