Рино ожидал, что защищать ублюдка придется ему или Мире, потому что официально Гюрзу убивать нельзя. Однако делать этого не пришлось, потому что Бруцию в прыжке перехватил Сатурио и с силой вжал в пол, не давая двинуться дальше. Сатурио! Тот, у кого накопилось больше всего причин ненавидеть Гюрзу! Может, его ненависть оказалась столь велика, что он просто не мог позволить кому-то другому убить своего врага? В любом случае, сейчас старший из кочевников выглядел не едва сдерживающим злость, а невозмутимым, как робот.
– Уймись, – велел он сестре. – Или тебя выставят за дверь, как и полагается поступать со служебными животными.
Отто на это вообще не отреагировал, Амина бросила на кочевника укоризненный взгляд, но промолчала. Все остальные и вовсе наблюдали только за Гюрзой.
Он же чувствовал себя уверенно, как обычно – и как обычно бесил.
– Вы что-то хотели? – обыденно поинтересовалась Елена.
– Хотел узнать, насколько вам необходим этот крепкий здоровый сон, – пояснил Гюрза. – Если нет, я готов вас вылечить здесь и сейчас.
– Невозможно! – опомнился Петер Луйе. – Астрофобия не лечится!
– И тем не менее, я готов явить миру чудо, если адмирал согласится на операцию на открытом мозге.
– Ваше предложение серьезно? – уточнила Елена.
– Адмирал, не слушайте его! – возмутился медик. – Он даже не врач! Он мясник! Он убьет вас!
– А какая разница, если адмирал все равно долго не проживет? – удивился Гюрза. – Тут столько желающих присвоить ее место… Не один, так другой начнет баловаться с капсулой. В общем, я человек занятой, предложение действует только сейчас, так что решайтесь.
– Я готова попробовать, – кивнула адмирал.
Пожалуй, только она могла произнести это так спокойно. Серийный убийца, известный своей жестокостью, предложил вскрыть ее заживо – а она взяла и согласилась! Петер Луйе уже покраснел от гнева, и его можно было понять. Но адмирал будто не замечала этого, а Гюрза осознанно игнорировал.
Он начал подготовку кресла и инструментов. Зрители и не думали расходиться, да их никто и не прогонял. Улучив момент, Рино наклонился к Мире и шепнул ей на ухо:
– Ты что-нибудь знаешь об этом?
– Такая же премьера, как и для всех, – покачала головой Мира. – Откуда вообще поползли слухи, что он мне доверяет? Он менее предсказуем, чем генератор случайных чисел!
– Что, если он пытается убить адмирала?
– Вряд ли. Как бы жестоко это ни звучало, такое простое убийство не в его стиле.
Может, Елена Согард считала так же, может, не доверяла окружающим или не верила в то, что кома даст ей какие-либо преимущества… Как бы то ни было, когда Гюрза жестом пригласил ее сесть в кресло, она не сомневалась ни секунды.
Петер Луйе закрепил на ее голове датчики, включил сканер, и все присутствующие смогли наблюдать жуткую картину – человеческий мозг, который стремительно занимали неровные пятна опухолей. Рино не был экспертом, но и он мог сказать: такое удалить непросто… если вообще возможно! Мира говорила, что при первом обследовании у адмирала нашли семь опухолей, но сейчас их на экране было девять.
Врач повернулся к Гюрзе и бросил на него очередной гневный взгляд:
– Видите? Что именно вы собираетесь удалять, весь мозг?
Гюрза взгляд проигнорировал, он выглядел как человек, который просто отправился на прогулку.
– Сейчас увидим. Кому являть чудо, как не мне? Когда чудеса творят добродетельные люди, это даже пошло. А в чуде, сотворенном злом, есть хотя бы пикантность новизны.
Луйе демонстративно поднял вверх руки и отошел, всем своим видом показывая, что он не собирается участвовать в убийстве адмирала. Но Гюрза в его помощи и не нуждался, когда он начал действовать, его движения смотрелись на удивление четкими и уверенными. Будто он, психопат, осужденный на смертную казнь, и правда обладал навыками нейрохирурга!
Для операции на открытом мозге не требовался общий наркоз, он тут был даже противопоказан. Так что Елена Согард сохранила сознание – и получила возможность наблюдать за происходящим через медицинское зеркало, которое придвинула к ней Мира.
Гюрза аккуратно сбрил часть волос, ввел местный анестетик, надрезал скальп и отвел в сторону, обнажая череп. На этом моменте Лилли Хетланд не удержалась, вскрикнула:
– Да остановите же его! Адмирал в отчаянии, она не понимает, на что соглашается!
– Всем оставаться на местах, – приказала Елена, и в этот момент она никак не походила на человека в отчаянии. – Пусть работает.
Гюрза в разрешении не нуждался, на время этого короткого спора он даже не замедлился. Кость он разрезал лазером, сдвинул в сторону манипулятором медицинского робота и… открыл пораженным зрителям абсолютно здоровый мозг без единой опухоли, которые исправно показывал сканер.
– Па-бам! – с демонстративной торжественностью объявил серийный убийца. – Я же говорил – чудо. Мои поздравления, адмирал, ваша астрофобия полностью исцелена. А в качестве приятного бонуса я сейчас еще и крыс погоняю.
* * *
Сабир Марсад никогда не интересовался тем, как люди сходят с ума. И уж тем более он не ожидал, что ему доведется получить такой опыт – но жизнь порой не считается с нашими планами. Он отворачивался от собственного сумасшествия, сколько мог, однако в какой-то момент проблема стала настолько острой, что не признать ее было нельзя.
Он хотел бы сослаться на что-то вроде одержимости. Да, это ненаучно – но ради спокойствия собственной совести не так уж сложно поверить в мистику. Сказать, что он ничего не помнил, не осознавал своих действий, поэтому и винить его нельзя…
Однако Сабир, привыкший жить по-другому, не мог соврать даже самому себе, не говоря уже о других. Подлинное безумие заключалось в том, что все он осознавал и хотел – искренне, по-настоящему! Когда он увидел возле двери младшего брата, он готов был убить его. Он бежал к Лейсу, чтобы наброситься на него, сбить с ног, порвать на части, увидеть кровь, много крови… Его мысли и желания были такими совершенно искренне.
А потом что-то изменилось. Сабир стоял на том же месте, видел теми же глазами, слышал теми же ушами, его не освобождали из некого зловещего кокона помешательства. Просто изменились его мысли: потенциальное убийство брата пробуждало в душе тот ужас, который, по идее, не должен был засыпать.
Подлинное сумасшествие – потеря контроля над собой. Не какой-то страшный монстр, который поселяется в твоей голове и забирает себе не только тело, но и ответственность. Безумие подкрадывается вместе с объективной реальностью. Сабир одновременно был собой и не узнавал себя.
Не понимал он и то, почему