Судьба известного всей стране узника продолжала привлекать к себе внимание общественности. В ноябре 1952 г. в газетах появились сообщения о готовящейся психиатрической экспертизе Страффена и его скором переводе в больницу тюремного типа «Рэмптон». Властям пришлось выступать с опровержениями и уверять граждан, что ничего подобного не планируется и убийца девочек останется в одной из самых надёжных тюрем страны. Однако годом позже Страффен опять оказался в эпицентре общественного недовольства.
Выяснилось, что группа заключённых «Уандсворта» готовила побег, в который предполагала взять и Страффена. Роль ему отводилась сугубо пассивная, сразу после побега уголовники предполагали отпустить его на все четыре стороны. Расчёт их был не лишён оригинальности – они считали, что участие в побеге столь известного убийцы детей вызовет всеобщий ажиотаж и привлечёт внимание именно к его персоне. Другими словами, остальные участники побега останутся в тени знаменитого изувера, и обыватели не станут запоминать их описания и фотопортреты. К слову сказать, сам Страффен ничего не знал о подготовке побега и своём участии в нём; впрочем, его мнения по этому поводу ни один серьёзный уголовник даже не стал бы и спрашивать.
Информация о возможном побеге и освобождении опасного убийцы побудила власти перевести Страффена в другую тюрьму. Кстати, чтобы завершить рассказ о побеге из «Уандсворта», следует добавить, что через 12 лет подобное небывалое событие всё же состоялось. 8 июля 1965 г. заключённый Ронни Биггс, участник самого успешного в истории Великобритании ограбления почтового поезда, вместе с 3 другими уголовниками бежал из «Уандсворта» и впоследствии успешно выехал из страны.
Итак, в 1954 г. Страффена экстренно перевели в бристольскую тюрьму «Хорфилд», что вызвало яростное негодование жителей города. Как признавала полиция, на митинг протеста вышли 12 тысяч горожан, что, впрочем, не возымело никакого эффекта. Страффен пробыл в «Хорфилде» до августа 1958 г., затем его перевели в г. Кардифф, в тюрьму с весьма мягким режимом содержания. В чём была причина этого перевода, не совсем понятно, во всяком случае не прошло и двух лет, как Страффена возвратили в «Хорфилд» (в июне 1960 г.).
На этом путешествия Джона по тюрьмам родины не закончились. В январе 1966 г. он попал в мрачную тюрьму «Паркхёрст» («Parkhurst»), известную на всю страну строгостью режима содержания. Там в то время не было ни одного заключённого, приговорённого менее чем к четырём годам заключения, а доля рецидивистов превышала 80% уголовного контингента. Для особо опасных преступников в «Паркхёрсте» построили специальную зону, представлявшую собой отдельное крыло здания с 28 одиночными камерами. Страффен оказался там первым заключённым.
В «Паркхёрсте», однако, он не задержался. Тюремные врачи посчитали, что в целях социализации Страффена и поддержания у него навыков общения заключённого лучше содержать в тюрьме с менее жёстким режимом. Поэтому в мае 1968 г. его перевели в «Дарем», тюрьму с относительно мягким внутренним режимом. Страффен стал работать уборщиком в магазине сувениров, в котором продавались товары, изготовленные тюремными сидельцами. На этой работе он зарекомендовал себя хорошо, и через несколько лет ему доверили ответственную работу на выдаче блюд в столовой для тюремного персонала. В «Дареме» Страффен находился в период 1968—2000 гг. – это целая жизнь!
Известны несколько описаний его тюремного житья разных лет. Все они сходятся в том, что уголовники не принимали Страффена за «своего» и избегали общения с ним. Джон одиноким волком бродил по двору во время прогулок, либо сидел, бессмысленно глядя перед собой. Содержался он отдельно от других заключённых, что представлялось вполне логичным. В описаниях 90-х гг. можно увидеть другого Страффена. В Дареме он свободно общался с надзирателями, реагировал на юмор и вообще мало походил на человека с заметной задержкой развития. Никаких действий, опасных для окружающих, он не совершал и в целом производил впечатление человека совершенно безобидного. Свою причастность к убийству Линды Бойер он никогда и не признавал даже в доверительных разговорах.
Известно, что в 1994 г. Министерство внутренних дел Великобритании составило список лиц, осуждённых к пожизненному заключению, на смягчение приговора которым оно никогда не согласится. Упомянутый список состоял из 20 фамилий, и первой из них значилась фамилия «Страффен».
В 2000 г. Джона перевели в новейшую тюрьму «Лонг Лартин» (Long Lartin). Её открыли в 1971 г. и первоначально «Лонг Лартин» использовалась в качестве учебного центра тюремных надзирателей. Со временем, однако, концепция учебного центра претерпела трансформацию, и «Лог Лартин» превратилась в полноценную тюрьму, где содержались заключённые всех категорий – как наиболее опасные и склонные к побегу уголовники, так и лица, находящиеся в заключении на период следствия. Особая зона в этой тюрьме была отведена для психически больных уголовников, численность которых обычно не превышала 30 человек. В эту-то спецзону и был переведён Джон Страффен.
В декабре 2002 г. он подал заявление в Комиссию по пересмотру уголовных дел (Criminal cases review commission) с просьбой об освобождении из-под стражи. Оно было отклонено без объяснения причин.
Джон Страффен продолжал отбывать своё бессрочное наказание вплоть до самой смерти 19 ноября 2007 г. Если вести отсчёт времени его пребывания под стражей с августа 1951 г. (и пренебречь 4-часовым побегом в апреле 1952 г.), то продолжительность лишения Страффена свободы превысит 56 лет и 3 месяца. В новейшей мировой истории такой срок лишения свободы является, пожалуй, одним из самых продолжительных.
В начале 21-го века в связи с ростом популярности всевозможных конспирологических версий и теорий пережила реинкарнацию и гипотеза о непричастности Страффена к убийству в Фарли-Хилл. Сторонники её руководствовались тем весьма здравым посылом, что дыма без огня не бывает, и раз уж местные жители имели какие-то подозрения в причастности Роя Симмса к убийству падчерицы, то объективные основания к тому существовали. В 2002 г. английский криминальный журналист Роберт Уоффинден (Woffinden) получил доступ к ранее закрытым документам расследований 1951 г. (убийствам Бренды Годдард и Сесилии Бэтстоун) и 1952 г. (убийству Линды Бойер). Уоффинден обратил внимание на то, что патологоанатом, описывая повреждения на теле Линды, указал на наличие на коже девочки следов от ногтей душившего её человека. Между тем при медицинском освидетельствовании Страффена по его прибытии в тюрьму Брикстон 2 мая 1952 г. особо отмечалось, что ногти на пальцах рук коротко острижены. Конечно, ногти могли быть острижены в «Бродмуре» буквально накануне, но журналист весьма справедливо подметил, что Страффен вообще не мог иметь длинных ногтей, поскольку для заключённого они являются оружием и персонал «Бродмура» весьма внимательно следил за тем, чтобы пациенты ногтей не отращивали.
Ставят под сомнение официальную версию и показания двух свидетелей, которые утверждали, будто Линда Бойер 29 апреля 1952 г. отправилась кататься на велосипеде не в 17:00, а в 19:00—19:30. К этому времени Страффен уже был пойман и никак не мог убить Линду. На основании обнаруженных данных Боб Уоффинден задался вопросом: не было ли осуждение Страффена (и так весьма спорное с юридической точки зрения) к тому же ещё и принципиально ошибочным?
Боб Уоффинден.
Думается всё же, что значимость обнародованных журналистом сведений преувеличивать не следует. Тот факт, что 2 мая ногти Страффена были острижены, вовсе не означает, что таковыми они были и 29 апреля. Кроме того, оцарапать кожу можно и коротко остриженным ногтем, поскольку важна не только его длина, но и то, как захватывается плоть пальцами. Утверждения же двух свидетелей о том, что Линда отправилась кататься на велосипеде после 7 часов вечера, не должны расцениваться