Строительство этого однобашенного речного монитора, вооруженного парой мощных нарезных дульнозарядных 120-ти фунтовых пушек началось на английской верфи в 1864 году по парагвайскому заказу, под именем «Минерва». Но спущен корабль был на воду в июне следующего года уже как «бразильский штат», так сказать, «Байя», а спустя еще полгода уже спешно введен в строй флота Бразильской империи — соблюдать нейтралитет Лондон не собирался, как и упускать выгоду. Монитор принял активное участие в войне против Парагвая, наполовину оплаченный золотом этой страны, которое англичане реквизировали в свою пользу, резонно рассудив, что «труп» страны возврата денег не потребует. А заодно"спихнули" корабль по двойной цене, бразильцы взяли под это дело кредит, а проценты по нему были «конские». Как любят приговаривать янки — «ничего личного, это бизнес»…
Глава 29
— Да, историю придется пересматривать, и серьезно — поражение под Риачуэло и образование Риу-Гранди внесло существенные коррективы в развитие бразильского флота. Торопится император, сильно спешит, поторопились с постройкой мониторов. Видимо, на троне некомфортно сидеть, что на раскаленной сковороде, и «филей» сильно «подгорает».
Алехандро пошутил сквозь зубы, продолжая внимательно рассматривать в бинокль дымящие трубами бразильские мониторы и броненосцы, что вошли в Ла-Плату в силе тяжкой — пятерка боевых вымпелов, плюс еще полтора десятка разнообразных пароходов, даже колесных — империя собрала все, что смогла, выставив в качестве последнего козыря броненосцы. И этот «довод» следовало воспринимать предельно серьезно — перевес в силах был куда более серьезный, чем в сражении при Риачуэло.
Закончилось почти полтора года войны с Бразильской империей, и ровно год с момента объявления войны Парагваю президентом Митре, умершим от горячки в окруженном Итапиру. Но только столица Аргентины с округом отказалась подчиняться генералу Уркису, армия раскололась, но так как жители Буэнос-Айреса составляли в ней «львиную долю», то большая ее часть стала воевать с федералистами, причем всерьез. И нанесла воинству генерала Уркиса несколько поражений, что немудрено — ополчение провинций, пылко поднявшееся на войну, имело малую боевую ценность, да и с вооружением было напряженно — Лопес даже передал им захваченное при Итапиру оружие. Понятно, что отдал только те образцы, что имели другой калибр, чем у мушкетов «Энфилда». Эти нарезные ружья в целях унификации приняли для парагвайской армии, переделывая в Асунсьонском арсенале в однозарядные винтовки, заряжаемые с казенной части. Сбагрили «федералистам» и бразильским «республиканцам» даже гладкоствольные ружья, настолько была высока потребность в стрелковом вооружении, но не просто так, а за «острова» по Паране, которые генерал Уркис вульгарно запродал, как и право «вечно и беспошлинно» ходить от низовий к Парагваю. А заодно отказался от притязаний на занятую парагвайцами южную часть провинции Мисьонес, и теперь с «республикой Риу-Гранди» имелась общая граница, с выходом на первый уругвайский речной порт. Хотя плавание на порожистой в верховьях реке практически невозможно, только сплав на лодках или плотах. Зато можно проложить в будущем железную дорогу, понятно, что только в том случае если Риу-Гранди сохранит независимость от Бразилии.
Хоть что-то, да урвали, пусть пока и не закреплено юридически. Теперь только одна головная боль, чтобы федералисты не потерпели поражение от «унитаристов». Иначе все эти договоренности накроются «медным тазом», и война пошла серьезная. Для ликвидации центра сопротивления сторонников Митре под Буэнос-Айрес двинули две дивизии генералов Роблеса и Барриоса, и столицу бы взяли решительным штурмом, если бы не вмешалась англо-французская эскадра, что прибыла для «защиты интересов» этих могущественных колониальных держав. Заволновался и бразильский император Педру, осознавший, что если потеряет даже такого союзника, но единственного, шансов переломить ситуацию не будет, хотя сама империя гораздо больше по населению, и куда значительней по развитию собственной промышленности. Так что под прикрытием англо-французских пушек в Буэнос-Айрес вскоре прибыли «союзники» под зеленым флагом империи, и в достаточном числе — несколько тысяч человек с современными орудиями.
Флот готов был дать бой, напасть ночью миноносцами, а там вывести «Бразил», чтобы тот учинил вылазку наподобие той, что проделал «Мерримак» у конфедератов. Но маршал Лопес приказал уходить в Парану, и боя с англо-французами, не принимать, но в реку не пропускать, а если попытаются пройти вверх, то топить без всякой жалости. Знали о том европейцы или нет, сам Алехандро не ведал, но по действиям было видно, что кое-какой информацией располагали, и отнюдь не рвались воевать. А так могли бы попытаться прорваться до столицы федералистов Росарио, и разнести город в щебенку, но не рискнули, ограничились плотной блокадой. Зато два сунувшиеся бразильских парохода были обстреляны, получили повреждения и один утонул — так что противнику стало понятно, что без броненосцев в реку лучше не соваться, слишком рискованное выйдет занятие.
Плохо было то, что в море тогда находились только три крейсера, которые сейчас могли время от времени прорываться в Монтевидео, по крайней мере, оба «города» смогли это сделать и прийти на ремонт. А вот «Эсмеральда» пропала, возможно погибла в шторм. Но шороха три парагвайские «алабамы» навели изрядно, недаром от Лопеса в категорической форме потребовали прекратить каперство — маршал уступил настойчивым «пожеланиям» европейских «союзников», связываться с ними было рано. Тем более, собственно бразильских пароходов было мало, вся торговля велась под флагами Британской и Французской империй. Однако «уступчивость» Лопеса требовала и ответных шагов — Лондон с Парижем «прикрыли глаза» и пропустили в Парану две винтовые шхуны, что привезли «прусский заказ» — полевую артиллерию с боеприпасами и прочее военное имущество, и выпустили несколько пароходов с нужными для европейцев грузами. В тех же германских землях значительно вырос спрос на травяной напиток мате, «парагвайский чай», потому-что цену на нормальный чай англичане держали неимоверно высокую, дорожа положением монополиста. И так продолжалось девять месяцев, и стало понятно, что европейцы пусть в такой форме, но поддержали Бразилию, опутанную ими кредитами, и империя получила свои броненосцы, значительную часть которых сама построила, а еще пара как раз из «парагвайского заказа», перепроданного англичанами бразильцам. Но вот французы поступили иначе — они продолжали строить башенный броненосец «Немезида», отказавшись продавать его Бразилии, видимо, император наполеон решил сохранить личные отношения с Лопесом как дружественные. Корабль уже достраивался и вооружался, вот только тут «нейтралитет» соблюдался — передача броненосца откладывалась до окончания войны. А жаль — броненосец имел тысячу четыреста тонн водоизмещения и пару башен с