На тщательно и ежедневно намываемых стенах и полах коридоров и переходов остаются четкие следы шин гироскутера, когда девушка проезжает по ним. В особенности достается мягким шерстяным коврам с высоким ворсом, что постелили практически всюду. Справа от них есть специальная дорожка для проезда гироскутеров, которыми в центре могут пользоваться только высокопоставленные принадлежники клана. Но у них обычные гражданские модели. Ну, не совсем обычные — они тщательно украшены лучшими дизайнерами. В гироскутерах лидеров, в особенности старейшин, много вставок из золота, а также драгоценных камней.
Военная машинка Ле Бовины едва помещается на специальной дорожке, тем более, что девушка нисколько не стесняется время от времени наезжать на дорогущие ковры. Наоборот, она проявляет себя особенно безжалостной по отношению к ним. Ущерб старейшины ей могут выставить только через Систему, а Система плевать хотела на ковры, для которых шерсть редких животных копили столетиями.
Таким образом, она беспрепятственно доезжает до зала вече за десять минут до начала. Впрочем, по приезду в ЦПР таймер просто перестал тикать. Дальше все зависит от здешних властей. Ле Бовина сделала то, что от нее зависело, и если она опоздает по причине, созданной местными распорядителями, это уже не проблемы Системы.
— Воевода Ле Рюр, приветствую Вас! — перед большой двустворчатой дверью ее останавливает высокий мужчина статной наружности, одетый в офицерскую боевую форму. Он выполняет стандартный воинский жест, подняв правую руку вверх и согнув ее в локте под девяносто градусов, внутренняя часть сжатого кулака обращена к девушке.
— Знатный дружинник Ле Шуй, приветствую! — Ле Бовина повторяет жест.
— Я прошу Вас оставить транспортное средство за пределами зала и пройти досмотр, — со спокойной, но слегка вымученной улыбкой говорит мужчина.
— Я отказываю Вам в просьбе, — не менее спокойно отвечает девушка.
Глава 444
Двое некоторое время смотрят друг на друга, не меняясь в лице. Затем мужчина отступает в сторону, делая приглашающий жест рукой.
— Прошу! — произносит он.
— Благодарю! — кивает собеседница в ответ и едет к дверям, а те автоматически открываются.
Шок и ярость плещутся в глазах десятков руководителей, когда военный гироскутер подминает своими шинами ковер из шерсти дикой фиолетовой ламы. Всем известно, что фиолетовые ламы — весьма капризные животные. И при выращивании в неволе, их шерсть значительно теряет в благородном блеске. Из-за высокой дороговизны шерсти эту лань все сложнее найти в дикой природе. Конечно, искусственным методом можно добавить лоска шерсти одомашненной фиолетовой лани, но это совсем не то!
Возможно, ввиду больших расстояний, которые нужно было преодолевать жителям городов древности, как внутри своих гигантских домов, так и за их пределами, в Системе моноколеса, гироскутеры, миниатюрные трициклы и самодвижущиеся кресла не считаются уличным транспортным средством. Если человека не лишили права ездить на конкретном виде транспорта в помещении из-за частых аварий, он или она может пользоваться таким личным движущимся средством в любое время и в любом месте. Однако, за последние тысячу лет никто не пользовался этим правом в зале совета старейшин. Даже сами старейшины. Одно лишь только это действие показывает отношение девушки к совету и настраивает против нее практически все руководство клана.
Ле Бовина выезжает в центр зала и понимает, что для нее нет даже табуретки на нынешнем заседании. На самом деле, у нее нет своего места среди руководителей, вообще. По идее, вызвав ее сюда на совет, местные распорядители должны были выделить ей место среди сотен сидящих руководителей. Даже если ей не положен трон на помосте старейшин, где десятки оных сидят полукругом с председателем в центре, или в первых рядах сотен руководителей различных служб клана, девушка могла бы получить где-нибудь позади скромную табуреточку на трех ножках, подобную тем, на которых сидят помощники лидеров. Такое место, хотя и не соответствовало бы ее положению воеводы среднего уровня, но показало бы ее принадлежность к местной системе власти.
Однако, ей не предложили даже трехногой табуретки. В действительности, ее заставили стоять прямо в центре зала. Будто бы она — преступница на допросе, а не ответственный уполномоченный, вызванный отчитаться о проделанной работе. С насмешкой в глазах Бовина разворачивает руль гироскутера особым образом, и садится на щит спереди, ставший теперь сидушкой, как на обычном кресле, а верхняя часть руля заменяет ей спинку. У основания руля даже есть небольшая подставка под ноги, регулируемая по высоте.
Девушка спокойно садится на импровизированный стул, закинув щиколотку правой ноги на колено левой. Она откидывается назад, держа руки в карманах и не снимая капюшона. Из-за кепки и позы положение ее глаз становится таким, будто бы не старейшины смотрят на нее, находясь выше, а она сама смотрит на них сверху вниз.
— Вероломство! — возмущается из лидеров в первых рядах. — Люди! Кто-нибудь, выпроводите ее из зала, переоденьте, умойте и верните обратно в надлежащем виде!
Несколько охранников и служанок, стоящих возле стен, отрываются от них и идут к девушке при молчаливом согласии всех присутствующих. Они ждали ее четыре часа, подождут и еще немного.
— Я уже здесь! — внезапно поднимает голос Ле Бовина, наклонив голову и краем глаза глядя на отдавшего приказ из-под козырька. — Я выполнила наказ совета старейшин. Если я выйду сейчас из этих дверей, совету нужно будет сделать новый указ, но Система не позволит выдать повторный указ ранее следующего дня. Вы все готовы ждать до завтра? И кроме того, на мне нет ни грамма косметики, в отличие от Вас, барин Ле Шуй. В отличие от Вас, мне нет нужды умываться. И уверяю Вас, что завтра я приеду сюда в том же виде и на том же транспорте. И если меня не пустят в зал, в своем нынешнем ранге я могу просто развернуться и уйти. Так вам нужны мои ответы на ваши вопросы, или будем и дальше продолжать этот цирк?
Охранники и служанки останавливаются, не зная, что делать дальше.
— Да, как ты смеешь! — возмущается ранее кричавший мужчина, на лице которого теперь практически все присутствующие могут заметить матирующий тональный крем, делающий его кожу более гладкой, нежной и молодой на вид.
— Как Вы смеете! — сразу же рявкает на него Бовина. — Вы — не мой распорядитель! До некоторых пор моим распорядителем был барин Ле Год из уважаемого рода Год, однако, став высокопоставленным принадлежником своего рода, согласно законам Летописи