Ее волосы поблескивали черным глянцем, точно локоны Гиацинт, а глазами такой поразительной, насыщенной синевы не мог похвастать даже сам Шелк.
– Знакомо тебе это место? – спросил Шелк. – Другой выход отсюда есть?
– Каждый уголок, – ответила женщина, почти без труда сойдя с полки.
– Мне нужно бежать, – как можно быстрее зачастил Шелк, гадая, поймет ли она его, даже если говорить медленно, словно с ребенком. – Здесь должен быть другой выход, так как в зале только что находился некто, проникший внутрь не этой дверью. Будь так добра, покажи его мне.
– Сюда.
Всерьез опасаясь, как бы своевольный взгляд невзначай не соскользнул ниже изящной шеи, Шелк не сразу отважился взглянуть ей в лицо.
Улыбка… в ее улыбке, как от сего ни отрекайся, чувствовалось нечто знакомое – пугающе, до жути знакомое.
Шелк с величайшей осторожностью накинул ризы ей на плечи.
– Запахнись и придерживай спереди.
– Поможешь завязать?
– Э-э… – в нерешительности промычал Шелк. – Быть может, ты лучше…
– Я не умею. Не понимаю как, – призналась женщина, шагнув к нему. – Будь добр?..
Зазвучавший ровнее, увереннее, голос ее тоже показался Шелку странно знакомым.
Завязки риз, как назло, начали путаться в пальцах. Как это? Что за несправедливость? Отчего то, что каждое утро проделываешь не задумываясь, машинально, так трудно проделать с кем-то другим?
– Теперь я умею летать!
Раскинув в стороны руки, отчего полы риз действительно обрели сходство с крыльями, женщина неуклюже, мучительно медленно побежала трусцой вдоль прохода и вскоре практически скрылась из виду у дальней стены. Однако там она развернулась и рванулась назад – ловко, проворно, без единого лишнего движения.
– Вправду… вправду… умею! – выдохнула она, хватая ртом воздух так, что грудь заходила ходуном. – Только… тогда… ты меня… не увидишь.
Переводя дух, она гордо, совсем как Молот запрокинув голову, улыбнулась, и по этой улыбке, по белозубому оскалу мертвой головы, Шелк наконец узнал ее.
– Ты не вправе распоряжаться этой женщиной, Мукор! – воскликнул он и начертал в воздухе знак сложения. – Во имя Паса, Владыки Круговорота, изыди!
– Я… женщина. Да… о да!
– Во имя Владычицы Эхидны, изыди!
– А… знаю. Знаю… ее. Я ей… нравлюсь.
– Именем Сциллы и Сфинги! Наисвященнейшим именем Иносущего!
Казалось, темноволосая женщина его просто не слышит.
– А знаешь… отчего этот зал… так высок? – спросила она, махнув рукой в сторону сводчатого потолка. – Чтоб летуны… могли летать здесь… не утруждая ног.
Покосившись вбок, она кивнула в сторону беспорядочной груды костей, волос и почерневших, иссохших ошметков плоти на дне стеклянного цилиндра у края второй полки.
– Когда-то… я была ею. И помню… помню ее.
– На мой взгляд, ты – демоница, овладевшая дочерью той бедной женщины, – гневно возразил Шелк. – Демоница, овладевшая Дриаделью!
В глазах ее отразились проблески страха.
– Безусловно, я – человек скверный, поправший закон, а зачастую не слишком благочестивый. Однако я – священнослужитель, авгур, посвященный в сан, осененный благодатью! Ужель для тебя не существует чтимых имен?
– Я не боюсь тебя, Шелк.
Однако с этими словами она подалась назад.
– Именем Фэа, изыди! Именем Фельксиопы, изыди! Именем Мольпы, покровительницы сего дня, именем Сциллы и Сфинги! Изыди во имя всех сих богов!
– Я же хотела помочь…
– Изыди! Именем Тартара и Иеракса!
Женщина – точно так же, как сам он, защищаясь от удара Молота, – вскинула руки, и Шелк, видя ее страх, вспомнил, что именем Иеракса Мускус назвал белоглавого, белоголового сипа, обитавшего у Крови на крыше. Из недр памяти вновь выплыла на поверхность ночь минувшей фэалицы; отчаянный рывок через лужайку у фасада виллы в тень мчащейся по небу тучки; глухой удар раздвоенного сука о крышу зимнего сада; и, наконец, поддетая лезвием топорика рама окна Мукор – окна, послужившего основанием для угрозы, пущенной в ход на следующий же день, дабы изгнать демоницу из заведения Орхидеи.
– Я ведь запру твое окно, Мукор, – едва ли не добродушно напомнил он. – Запру так, что его не отопрет никто и никогда, если ты не оставишь меня в покое. Ступай.
Мукор оставила стоявшую напротив рослую женщину с волосами оттенка воронова крыла вмиг, точно вовсе в нее не вселялась. Да, Шелк ничего не заметил, ничего не расслышал, однако понял это так же наверняка, словно ее исчезновению сопутствовала вспышка пламени или порыв ветра.
Женщина заморгала – смежила веки раз, другой; в рассеянном взгляде ее отразилась полная растерянность.
– «Ступай»? Куда? – негромко проговорила она, запахнув ризы на груди.
– Хвала Высочайшему Иераксу, Сыну Смерти, Новой Смерти, чье милосердие окончательно и безгранично! – с чувством воскликнул Шелк. – Все ли с тобой благополучно, дочь моя?
Женщина, не сводя с него взгляда, прижала к груди ладонь.
– Я… сердце…
– Уверен, его биение до сих пор учащено после затеянной Мукор беготни, однако спустя пару минут твой пульс уймется.
Темноволосая женщина, не проронив ни слова, затряслась мелкой дрожью. Тишину нарушил донесшийся откуда-то издали грохот стальных подошв.
Вспомнив, что Молот упоминал о Дальнем Хранилище, Шелк притворил распахнутые Молотом двери. Возможно, в спешке солдаты не сразу поймут, что капрал действительно звал их в этот огромный зал, защищенный печатью Паса…
– Быть может, немного прогулявшись, мы сумеем найти удобное место и усадить тебя отдохнуть, – предложил он. – Известно ли тебе, где здесь выход?
Женщина вновь промолчала, однако за Шелком в выбранный им наудачу проход последовала без возражений. Только сейчас Шелк заметил, что основания стеклянных цилиндров черны от убористого печатного шрифта. Поднявшись на цыпочки, он сумел рассмотреть надпись под цилиндром второго яруса и прочесть имя его обитательницы (Олива), ее возраст (двадцать четыре), а далее, очевидно, следовал краткий очерк полученного ею образования.
– Надо было и о тебе прочесть, – заговорил он, обращаясь к спутнице, словно к Ореву, главным образом ради того, чтоб упорядочить мысли. – Увы, сейчас назад лучше не возвращаться. Догадался б, пока возможность была, по крайней мере, выяснил бы, как тебя зовут.
– Мамелхва.
Шелком овладело нешуточное любопытство: такого имени он прежде не слышал ни разу.
– Это действительно твое имя?
– Думаю, да. Никак не могу…
– Вспомнить? – мягко подсказал Шелк.
Мамелхва кивнула.
– Что ж, имя весьма необычное.
Зеленоватые светочи над головой неуклонно тускнели. В сгустившемся впереди полумраке, на перекрестье проходов, в половине зала от них мелькнул Молот, промчавшийся им наперерез и скрывшийся за углом.
– Мамелхва, не могла бы ты идти самую малость быстрее? – спросил Шелк.
Мамелхва вновь промолчала.
– Видишь ли, мне по неким причинам личного свойства не хотелось бы столкнуться с ним, – объяснил Шелк. – Однако тебе его опасаться незачем: зла нам с тобой он не причинит.
Мамелхва кивнула, хотя поняла ли она сказанное, Шелк поручиться не мог.
– Боюсь, этот бедный малый не найдет ту, кого ищет. Отыскать он стремится особу, благодаря которой в зале зажглись все светочи, но я не без оснований полагаю, что это Мукор, а она скрылась.
– Мукор?
С этим Мамелхва вскинула руки