Архитектор Альберт Шпеер в начале 1930-х годов построил Гитлеру новое здание Имперской канцелярии с бункером, в котором пройдут последние дни фюрера. Лидер Германии, чьей юношеской мечтой было стать архитектором, нашел в Шпеере исполнителя своих фантазий. И назначил его имперским министром вооружений и боеприпасов.
Альберт Шпеер хотел доказать, что нехватку ресурсов можно компенсировать волей и энергией. Он обратился к рейхсфюреру СС Генриху Гиммлеру с просьбой присылать на заводы как можно больше рабочих из числа узников концлагерей и военнопленных. Шпеер побывал в концлагере Маутхаузен и выразил недовольство тем, что Главное административно-хозяйственное управление СС тратит непозволительно много строительных материалов на лагерные постройки. Шпеер попросил Гиммлера сооружать в лагерях более «примитивные бараки».
Полмиллиона заключенных концлагерей использовались в военно-промышленной империи Шпеера. Смертность среди них была очень высокой. А если заключенные больше не могли работать, их отправляли назад, в лагеря уничтожения.
Военная промышленность Третьего рейха предпринимала отчаянные усилия, чтобы снабдить вермахт оружием и боеприпасами. Немецкая экономика жила за счет ограбления оккупированных территорий и рабского труда узников концлагерей.
Альберт Шпеер потребовал закрыть все гражданское производство:
– Мы выставим на поле боя последние дивизии, которые решат исход битвы! В сражении с Россией победит тот, кто сумеет в конце битвы бросить в дело подготовленные резервы. И мы обеспечим эти дивизии оружием, если получим необходимую поддержку!
Рейхсфюрер СС Генрих Гиммлер сравнил ликвидацию «ненужной» гражданской промышленности с уничтожением евреев. Он призвал гаулейтеров к болезненным жертвам, необходимым для тотальной мобилизации.
Гитлер не понимал, что происходит. Почему вермахт терпит поражение?
Начиная с Польской кампании 1939 года, немецкое командование приписывало своим успехи «революционной динамике третьего рейха и партийному руководству». Кинематографисты показывали войну машин, в которой Германия неизменно берет верх.
Главнокомандующий сухопутными войсками генерал-фельдмаршал Вальтер фон Браухич хвастливо заявлял: лучшие в мире солдаты сражаются лучшим в мире оружием, изготовленным лучшими в мире рабочими. Имперский министр народного образования и пропаганды Йозеф Геббельс упростил формулу: «Лучшему солдату – лучшее оружие».
Акцент делался на превосходстве немецкого солдата. Для Гитлера победы вермахта были подтверждением его личного гения и очевидного величия германской расы. И вдруг Красная армия, которую он считал раздавленной, победоносно наступает.
Альберт Шпеер бросил все на чашу весов. Но стало ясно, что у вермахта нет шансов на победу. Экономический потенциал СССР был несравнимо выше. Уже в 1942-м советский оборонный комплекс дал вдвое больше самолетов, чем германская индустрия, вчетверо больше танков, втрое больше орудий!
Новые типы советских самолетов превосходили немецкие, немецкая авиация утрачивала господство в воздухе. Появились в большом количестве штурмовики – Ил-2, способные поддержать пехоту и танки.
В январские дни 1943 года генерала Катукова вызвали к Верховному главнокомандующему. Катуков вспоминал:
«Поздоровавшись, Верховный неожиданно спросил:
– Как, товарищ Катуков, справитесь, если мы вас поставим командовать танковой армией?
Катуков опешил, но он знал, что молчать в кабинете вождя долго не полагалось. Поблагодарил за доверие и ответил, что надеюсь справиться.
– Вот почитайте, – сказал Сталин.
Он взял со стола два документа и протянул Катукову.
Первый документ – постановление Государственного комитета обороны от 4 января 1943 года. В нем говорилось о формировании 1-й танковой армии и о том, что Катуков назначен командармом. Из второго документа Катуков узнал, что ему присвоено звание генерал-лейтенанта танковых войск».
Главным танковым сражением 1943 года стала битва на Курской дуге.
Редкий случай: немецкая военная разведка предупреждала свое командование об опасности угодить в ловушку. Рейнгард Гелен молодым офицером попал на службу в Генштаб сухопутных войск вермахта и в мае 1942 года возглавил в военной разведке отдел «Иностранные армии Востока». Задача отдела состояла в анализе разведданных и прогнозировании действий Красной армии.
Полковник Гелен не имел оперативного опыта, никогда не занимался вербовкой агентуры и сбором разведывательной информации. Немецким разведчикам не хватало стратегического воображения. В основе анализа лежала убежденность в немецком превосходстве. Так что Гелену и его помощникам похвастаться было нечем, как и другим спецслужбам Третьего рейха, работавшим против Советского Союза.
Но в 1943 году Рейнгард Гелен получил информацию, из которой следовало, что советское командование знает о готовящемся наступлении немцев под Курском. 4 июля он доложил своему начальству: «Исходя из общего военного положения, проведение операции “Цитадель” в настоящее время ничем не обосновано и не оправдано… Русские ожидают наше наступление в указанном районе уже в течение нескольких недель… Считаю запланированную операцию “Цитадель” ошибкой, за которую потом придется серьезно расплачиваться».
Тем не менее наступление началось. Вермахт наносил удары под основание Курского выступа с тем, чтобы окружить войска Центрального и Воронежского фронтов. Главный удар – в полосе Воронежского фронта, в составе которого сражалась танковая армия Катукова. Фронтом командовал один из самых молодых полководцев – генерал армии Николай Федорович Ватутин.
Вот, как действовал прирожденный танкист Катуков:
«Стоя на опушке леса, мы наблюдали, как до ста танков с противотанковой артиллерией лавиной двигались на боевые позиции бригады. Ползли бронетранспортеры с пехотой. Стрекотали мотоциклы с автоматчиками.
На помощь пехотинцам я выслал тридцатьчетверки, которые выскочили из лесу наперерез танкам противника и открыли ураганный огонь. Гитлеровцы никак не ожидали появления танков. Я видел, как вспыхнуло несколько машин противника, как остальные остановились и затем, огрызаясь огнем, в замешательстве попятились.
Наши танки исчезли так же внезапно, как и появились, но через несколько минут показались левее, из-за пригорка. И снова из их пушек сверкнуло пламя. За несколько стремительных атак пятнадцать гитлеровских машин остались на поле боя, охваченные оранжевыми языками пламени».
План операции сформулировал заместитель Верховного главнокомандующего маршал Георгий Константинович Жуков: «Мы измотаем противника на нашей обороне, выбьем его танки, а затем, введя свежие резервы, переходом в общее наступление окончательно добьем основную группировку противника».
Поначалу немцы медленно, но продвигались вперед. Адольф Гитлер, зачарованный успехами собственных танкистов, обещал им «лучшее в мире оружие». И начали поступать новые тяжелые танки – PzKw V «Пантера» и PzKw VI «Тигр». Но они часто выходили из строя по техническим причинам.
Катуков после войны рассказывал, как в момент тяжелых боев штаб армии попал в сложное положение: на него внезапно вышли немецкие танки. В штабе в этот момент оказался командир реактивных установок «Катюш». Он мог дать залп по вражеским танкам, но отказывался это сделать без письменного распоряжения. А командующий армии понимал: нет времени писать бумагу! Катуков вышел из себя и приказал немедленно дать залп по вражеским танкам, иначе штаб мог погибнуть. Залп «Катюш» был дан, и танки противника остановлены. Когда все успокоилось, командующий попросил найти капитана и привести его