«Не хочет, — вздохнул Рауль. — Опостылело ему все, еще и сын…»
Бердинг вышел, застегнутый наглухо — с берега люди глядят. Лекарю, впрочем, ничего о форме не сказал, лишь сухо сообщил, что до построения он будет занят делом в городе. Рауль кивнул, а лекарь пожелал ему успеха.
Хотя Алваро будто бы не жаловал морскую долю, все-таки преступника в себе не выдавал — ни нынче, ни вчера, когда Рауль приглядывал за ним остаток воскресенья. Весь тот ушедший день Арваро провел на «Императрице», не то волнуясь о выздоровлении Мартьена, не то, как и все, обленившись со скуки. Вторая седмица в порту начиналась совсем уж вальяжно — хромая Дисциплина в битом панцире, тащившая себя от мачты к лееру без цели, вполне эту картину отражала. Капитан еще многое им позволял, но команда уже куда меньше стремилась на берег — морякам надоел и Арсис.
Даже неугомонный Оскарис после раскрывшегося всем спасения мальчишки перестал сбегать, картинно намекая на свою тягу к иного рода приключениям, и стал сносным, хотя еще запанибрата тыкал. Точно дождавшись ухода Бердинга, он вылез из люка в рубахе навыпуск и, пользуясь должностью штатской, бесцеремонно лег поближе к мостику — смотреть на облака, растерзанные бризом.
— Дыра дырой, конечно, — сказал он доверительно Раулю. — Но, знаешь, мне твоя родина нравится!
«Почтил так почтил.»
— Уже не за белые ночи?
Картограф принял это за тонкий укол и закатил под очками глаза, но больше одобрительно — давно пора первому навигатору перестать быть таким замороженным.
— Здесь как-то чисто, — серьезно поделился он.
Рауль невольно обернулся в порт, проснувшийся куда пораньше шхуны. Гвалт, лебедки и неимоверная смесь из людей и запахов. О следах такой толпы на берегу не стоило и поминать.
— Чисто?
Оскарис кивнул подбородком, все еще лежа и любуясь паутиной облаков.
— Как будто снег все забрал и теперь отдает понемногу. Звонко вокруг. Птицы только вернулись. Мелочь эта доставучая не вся попросыпалась. Ты представь, — Оскарис привычно оживился, чуть повернувшись к Раулю. — В жарких землях насекомые кусают круглый год! Да еще какие жирные, кожу дерут. Разве там полежишь, помечтаешь на небо? Наши гады подрасти не успевают — хлоп! и спать пора. Уж лучше с холодами, но так.
— Понимаю, — Рауль не рвался говорить, но мысль о том, что зима им дана во всякого рода очищение, приходила порой и ему.
— Правда, у вас очень уж сурово. В столице тоже зима, но не девять же месяцев в год!
Навигатор пожал плечом — их не спросили! Камням здесь по тысяче лет, даже соснам — по сотне. Какой-то молодой геодезист их будет поучать, как им тянуть свой век у льда и моря!
— Лучше мороз, чем промозглый ноябрьский ветер.
В небо Рауль не смотрел — глаза его еще скользили по портовой улице, поджатой к берегу складами. Толпились торговцы, грузчики, подручные секретари для составления грамот здесь же, на бочках — и много разновозрастных матросов. Одни уже были обтрепаны морем, другие — юные, совсем мальчишки, как…
Рауль нахмурился — как щекастый сын полового из чайной, смотрящий из-за бочек с пресной водой прямиком на него. Что-то часто стали попадаться на глаза его белесые вихры. Случайность? Мальчишка поймал его взор и сейчас же укрылся за бочкой.
— Что магу ветер, — говорил Оскарис. — Щиты не все забыл?
Рауль не очень его слушал, растревоженный новой напастью. Едва ли плут приглядывает для себя — только кому понадобилось наблюдать за лейтенантом с берега? Маг отвернулся, ощутив тоску — теперь еще в порту оглядываться чаще?
— Щиты? — переспросил с печалью. — Признаться, уже не так ловок, но пришло время их вспоминать.
Мальчишка из-за бочек не показывал ушей, но чуялось, что он был там, смотрел и слушал. Для кого?
Алваро, так и не застегнув мундира, продолжал назидать матросов по медицинской части. Лица тех приняли такое стыдливое выражение, что, видимо, лекция шла не о насморке. Ни дать ни взять, прекрасный человек, неравнодушный к собственному делу — только как быстро он в субботу отбыл с чайного крылечка! Казался только что согласным секундировать дуэль, но вдруг припомнил разом долг и приглашение к обеду. Не оставлял ли он тем самым места преступления? Без лекаря шансы очнуться у второго навигатора были ничтожны. Покушение это сквозило знакомым коварством — на грани несчастного случая. Попробуй исключи здесь до конца халатность полового!
Зачем преступнику пригляд — да еще за Раулем? Весь интерес злодея вертится вокруг того, чтобы сорвать им экспедицию. Вчера мальчишка мог для лекаря смотреть за тем, как развернется отравление, но нынче это ставило в тупик — Алваро сам на палубе и видит лучше.
«Зато Ирдис не здесь», — вздохнул Рауль и спросил о нем у вахтенного горемыки со шваброй.
— Господин интендант еще до вас проснулись, — доложил тот и отодвинул ногой кошку в солнечном пятне. — Давно сошел на берег, как обычно.
Вот кого отследить было никак невозможно — ноги сотрешь бегать за ним по порту! Прикрывается службой, но даже не стал отрицать, что в первую ночь он был занят не ею. Вспомнив тяжелый взгляд давно недосыпающего человека, Рауль едва не содрогнулся — было в нем нечто, свойственное непреклонному характеру. Такой верит в свою правоту и всегда станет смотреть тебе в глаза с одинаковой дерзостью — будь он виновником всех твоих бед или всего лишь исполнительным офицером.
Мизерное звание «интенданта» недавно выделенной ветви по снабжению Ирдис получил лишь поздней осенью — Рауль припомнил, что при первой встрече в сентябре тот еще не носил эполет. Рвения же в службе он выказывает столько, что хватает на троих. Быть может, южный флот влечет Ирдиса не солнечною негой, а верой в то, что там, на границе с агрессивными соседями, он будет истинно полезен?
«Идейные — беспощаднее всех», — вывел Рауль.
Стало еще кислее — против логики, ему нравилась невозмутимость интенданта, знающего свое дело при любой начальничьей буре и при немалой доле косых взглядов от других. Иной раз навигатору недоставало подобной брони — он мнил себя спокойным, но в вопросах чести его слишком часто удавалось зацепить, и вряд ли всегда к месту. Даже сама Нерина, о чьей защите он радел, оказалась о его заступничестве прозаического мнения.
«Вы забыли свой долг!» — с неприятным свербением вспомнил Рауль ее голос. Только подумайте! Это вменяют ему, который больше ни о чем не думал, страстнее других мечтал об этой экспедиции!..
Осознав, что он опять оглядывается на чье-то о себе представление,