Шкафоподобный охранник проводил блудницу похотливым взглядом и запер дверь на замок, тихо завидуя Виктору Павловичу. Еще бы! Быть действующим мэром города, уважаемым и богатым человеком, который при молодой жене-фотомодели умудряется еще и пялить лучших шлюх Северогорска — разве не о такой жизни мечтает каждый нормальный мужик? «Да за такую жизнь и помереть не страшно!» — разгадывая сканворд, вяло размышлял охранник.
Через две минуты на место убийства прибыл целый отряд Службы Внутренней Безопасности. «Бычий» вечер оказался безнадежно испорчен…
Глава 8
— Вы? — в упор глядя на техника, рассеянно удивился Костя и сообразил: «Мы в ретроклубе! Вон же компьютеры на полках!»
Федор Ильич улыбнулся своей фирменной перекошенной улыбкой и протянул руку:
— Я. Вспомнил?
— Конечно, вспомнил, у меня не такая плохая память. Пару дней прошло… — Костя пожал пухлую ладонь и замолчал, припоминая слова Кэт о неделе.
Федор Ильич и мужчина в маске коротко переглянулись.
— Пошел готовить операционную, — сухо бросил последний и вышел из комнаты.
— Какую еще операционную? — напрягся Яковлев и попятился к двери. — Зачем?
— Котик, так надо! — Очутившаяся рядом Кэт взяла его ладони, приподняла и прижала к своей груди. — Ты мне веришь? Доверяешь? — заглядывая в глаза, спросила она.
Костя почувствовал под тканью кофты твердый ободок лифчика. Ответил, аккуратно убирая руку:
— Тебе — да. А вот им… — И сделал еще один шаг назад. — Как-то не очень.
— Почему, Константин? — удивился толстяк. — Разве в нашу прошлую встречу я сделал тебе что-то плохое?
Костя замотал головой.
— Нет, но… Я вас почти не знаю, почему должен доверять? — резонно возразил он.
Кэтька досадливо вздохнула:
— Котик, это мои друзья, как ты не понимаешь?
— И что?
Костя оглянулся — дверь была все ближе и ближе… Но разве он мог бросить здесь Кэт?.. Поэтому «сваливание», увы, отменялось…
— Поверь, они не сделают тебе ничего плохого…
— Не сделаем! — охотно подтвердил Федор Ильич.
— … да и операционная — это так, одно название! Обычный кабинет! А операционной ее для смеха называют!
Яковлев посмотрел на закивавшего толстяка. Перевел взгляд обратно на подругу — поводов не доверять Кэтьке у него не было.
— Для смеха?
— Да! — пылко заверила она.
— Откуда ты знаешь?
Девушка мгновение раздумывала. Видимо, этот неожиданный вопрос застал ее врасплох.
— Откуда знаю? — растягивая слова, переспросила она и переглянулась с Федором Ильичом. — Я была там. Недавно! — Кэт сделала быстрый шаг и очутилась совсем рядом, настолько близко, что Костя, казалось, мог услышать, как волнительно бьется ее сердечко. Губы девушки, скользнув по его щеке, горячо зашептали: — Пойми, Котик, для откровенного разговора… ну, чтобы рассказать тебе все… и ответить на все вопросы… про Лялю… и остальные… надо кое-что сделать!
— Что?
В ответ Кэтька лишь посмотрела ему в глаза и загадочно улыбнулась:
— Увидишь. Верь мне.
— Ладно… хорошо.
Толстяк, внимательно наблюдавший за их диалогом, довольно хмыкнул и отвернулся. «Разве возможно отказать такой девушке?» — читалось в его глазах.
Тем временем вернулся мужчина в балаклаве.
— Федор Ильич, все готово, — едва ступив в комнату, сообщил он, — можно идти.
Техник благодарно кивнул и, первым направившись к выходу, призывно махнул рукой:
— Пойдемте, дети! — у дверей остановился, пропуская парочку вперед: — Молодым везде у нас дорога!
Вслед за мужчиной в маске их короткая вереница снова потянулась по длинному и безлюдному коридору. Вокруг стояла напряженная тишина — ее нарушали только эхо гулких шагов и тяжелое дыхание Федора Ильича за спиной.
— Не нравится мне все это, — оглянувшись на потеющего толстяка, прошептал Костя.
Через сотню шагов они остановились возле ничем не примечательной двери с сенсорным замком. И, пока балаклавщик проделывал ранее виденные Костей манипуляции с идентификационной панелью, Федор Ильич по-отечески положил руку на плечо парня:
— Константин, я знаю — ты пока совершенно не понимаешь, что здесь вообще происходит, но… потерпи еще немного! После небольшой процедуры я отвечу на все твои вопросы.
Костя кивнул. А что еще оставалось? Да и в какой-то момент ему даже стало интересно, чем все это закончится? Последний час его так настойчиво к чему-то вели, к чему-то готовили, что теперь просто взять и свалить было бы настоящим преступлением против любопытства!
Между тем мужчина в маске закончил свои опознавательные дела, и дверь отъехала в сторону.
За ней находилась комната не то чтобы большая, но длинная и узкая. Вдоль всей левой стены тянулись непонятные и незнакомые Косте устройства — панели с множеством кнопок, датчиков и рычажков. По правой стене, порознь, через несколько метров друг от друга, расположились кресла-коннекторы, штук семь. А у дальней стены, напротив входа, высился широкий медицинский шкаф со стеклянными дверцами, за которыми ютились прозрачные баночки и пузырьки с лекарствами. В комнате пахло медикаментами.
На стуле возле одного из коннекторов сидел темнокожий мужчина в белом халате, шапочке и медицинской маске. Отбивая незамысловатый мотив, он задумчиво постукивал ладонью по бедру. При виде гостей негр поднялся.
— А это наш Жора, — оскалился Федор Ильич. — Был в отпуске в теплых странах и слегка загорел на солнце!
— Здорова, братухи! — с высоты двухметрового роста одними глазами просиял чернокожий.
— Константин, ты пока это… Располагайся, в общем.
Федор Ильич изящным бегемотом проскользнул к приборным панелям и защелкал кнопками и переключателями. Рядом включились зеленовато-матовые экраны, по ним забегали циферки.
Посмотрев на Кэт, Яковлев недовольно поправил растрепавшуюся челку и, чтобы далеко не ходить, опустился в ближайшее кресло. В непосредственной близости тут же возник Жора.
— Сделайте вдох, братуха! — скомандовал он и подсунул под нос парня дурнопахнущую то ли ватку, то ли медицинский тампон.
Костя инстинктивно вдохнул, успев подумать, что воняет, будто рота солдат полгода по очереди, не стирая, носила одни и те же портянки, а затем «ядовитое» зловоние окутало сознание и перед глазами помутнело. Картинка задвоилась, затроилась, поплыла, а звуки стали неразборчивыми, словно доносились из глубокой-глубокой шахты. Костя попробовал было сказать, что ему нехорошо, но язык перестал слушаться, превратившись в мягкую поролоновую губку, а тело будто парализовало.
— Давай-ка поставим небольшой укольчик, — без малейшего акцента, на чистом русском сообщил Жора, и глаза его засверкали радостными искорками. Он набрал в шприц неизвестную Косте жидкость и,