Чисто теоретически командир четырёхпалубной громадины был равен в вохейском аналоге табеля о рангах цбу-шихету, а принадлежность "Копья Шхиштубала" к линейному флоту Внешнего моря автоматом приравнивала его к гвардии. И имел все права, как первый после царя и бога на вверенном судне, указать пассажиру на общепринятые нормы поведения, а в случае упорства со стороны Мудаи и принять соответствующие меры. Но выслужившийся до нынешнего своего звания благодаря собственным талантам кораблеводителя и руководителя сын перешедшего на службу к вохейцам тоутского "морского сотника" прекрасно понимал, что не ему искушать судьбу, переча представителю одного из могущественных семейств страны.
Так и протекала корабельная жизнь: господин посол предавался своим утехам, команда же демонстративно обращала на него внимания только в пределах того минимума, без которого совсем уж не обойтись в общении между экипажем и пассажирами.
Причём сам герой-любовник нисколько не тяготился объявленным ему бойкотом. Не знаю уж в чём дело: то ли аристократическое высокомерие потомка Хитвы Сжигателя Своих Кораблей, то ли явная тупость и непонимание мотивов окружающих.
Меня и Гокурегуя, впрочем, вохейские флотские заморочки не касались. Так что я не терял время, в беседах с благородным цбу-шихетом пытаясь понять, что за фрукта подсунули в качестве полномочного представителя "старшего брата" при дворе Солнцеликой и Духами Хранимой конкуренты наших "друзей". Тот в свою очередь счёл статус посланника "младшей сестры" Повелителя Четырёх Берегов достаточно высоким, чтобы общение с ним не нанесло урону чести. А ваш покорный слуга в роли переводчика шёл довеском к "зиц-председателю". Что не так уж и плохо: внимание Мудаи больше к "недомоченному" приковано, а я между тем могу понаблюдать за дипломатом-военным.
Правда, в свою очередь меня самого также внимательно рассматривали и изучали. И если Кушма-Шушча, командир выделенной для сопровождения господина посла полусотни глядел на меня взором профессионального охранника, то писец Тхурва-Шурым своими нехорошими вопросами с двойным дном напоминал икутнского "особиста" Ктур-Тишву. Чем сразу же мне активно не понравился, несмотря на информацию Падлы-Тушхи, что именно этот спутник Мудаи-Хитвы будет человеком наших "друзей", с которым и предстоит на месте решать все вопросы, связанные с оловянной торговлей. Хотя точнее будет сказать, что как раз статус контролёра вкупе с проявляемой сообразительностью и дотошности и вызвал устойчивую неприязнь.
"Хороший ветер" — негромкий голос помощника старшего рулевого Хубал-Укчала вырвал меня из состояния задумчивости.
"Да, хороший" — соглашаюсь с вохейцем. Чего отрицать очевидное: уже несколько дней дует очень сильно, так что все паруса наполнены и наша эскадра движется весьма бодро.
Вчера и позавчера волнение усилилось настолько, что брызги долетали до второй (если считать сверху) палубы. Но сегодня, благодарение Морскому Владыке, ветер слегка ослаб — ровно настолько, чтобы вволю наполнять паруса, но при этом не заставлять нервничать команду и пассажиров.
Так что я могу стоять, опираясь на фальшборт, и любоваться однообразием моря. Расположенные на второй палубе офицерские каюты, часть которых была на время нынешнего рейса выделена нам с Гокурегуем и Мудаи со свитой, всё же тесноваты, хотя в целом уровень комфорта повыше, чем на купеческих посудинах. На третьем же уровне находились матросские кубрики и орудийные порты. "Копье Шхиштубала" несло целых два десятка бронзовых пушек, хотя мест под них при строительстве зарезервировано куда больше — в том числе и на четвёртой палубе, используемой в нынешнем рейсе в качестве грузовой. Там отверстия для стволов заделаны намертво.
Вообще два этих корабля, на данный момент являющие собой мощь и гордость вохейского Флота Внешнего моря, отличала печать промежуточности и недоделанности: введённые в строй после того, как палеовийцы играючи превратили в щепки все до одного многопалубные океанские "сундуки" прежней формации, "Копье Шхиштубала" с "Молотом Тинхи" были призваны… нет, не заткнуть образовавшуюся дыру в военно-морских силах, а просто продемонстрировать наличие этих самых сил. Хотя бы чисто символическое. По большому счёту, всё, что лежало дальше нескольких тысяч "перестрелов" от западного побережья Вохе, отныне было зоной влияния тюленеловов. А деревянные парусники со своими примитивными пушками слабые противники металлическим пароходам-теплоходам, оснащёнными скорострельными и дальнобойными орудиями. Последний военный конфликт, в котором корабли Повелителя Четырёх Берегов уже использовали артиллерию, это наглядно показал: ядра из бронзовых пушек не доставали проклятых варваров, и те по-прежнему безнаказанно топили вохейцев.
Потому Тишпшок-Шшивой и не стал восстанавливать прежний Флот Внешнего моря, ограничившись кроме "Копья…" и "Молота…" несколькими парусниками меньших размеров. Держать в повиновении союзников, осаживать соперников и гонять "береговых пастухов" в пределах Внутриморья этой небольшой эскадры вкупе с галерами хватало. А против палеовийцев требовались совершенно новые ВМС, которые предстояло создавать с нуля. Именно для этого, по мнению некоторых моих информаторов, вохейскому царю и понадобился целый металлургический комбинат.
Офицерский состав столь же молод, как и нынешний "недофлот" Внешнего моря. И для бронзового века не совсем обычный. Прежние кадры практически в полном составе уничтожены — наш капитан один из немногих уцелевших. В общем-то, и своей карьерой он обязан бурным событиям последних лет, после которых старая титулованная аристократия, составлявшая верхушку командного состава, сильно поредела, а подрастающее поколение могущественных семейств не рвётся замещать погибших отцов и старших братьев на капитанских мостиках. Это раньше состояния и карьеры делались на богатых и беззащитных перед мощью Вохе островах Южного архипелага. Теперь же как-то надежнее в сухопутных войсках служить или, на крайний случай, пиратов по Шщукабе гонять: может, славы особой не обретёшь, зато и на корм рыбам отправиться шансов куда меньше, чем при встрече с палеовийцами.
А во вновь создаваемый Флот Внешнего моря приходится теперь набирать в качестве офицеров отпрысков "кормящихся из царских закромов", то есть служилых самых низших разрядов — всяких младших и простых писцов с десятниками да полусотниками. Хубак из рода Укчал как раз из таких — третий сын заместителя командира стражи в небольшом приморском городке.
— Если ветер не ослабнет, через три или четыре дня мы должны достичь берегов Пеу — сказал Хубак-Укчал.
— Хорошо — отвечаю по-папуасски. Не знаю, из каких именно соображений помощник штурмана вздумал учить язык острова, к которому направляется корабль, но пока что делает это он с энтузиазмом. Слава духам-покровителям, не так уж и часто Хубак достаёт меня с этими занятиями — служебные обязанности оставляют немного свободного времени.
Нельзя сказать, что "третий кормщик", как переводится его официальная должность, вызывает у меня какую-то особую неприязнь. Скорее, наоборот — чисто по человечески молодой выпускник офицерского училища (ещё одно новшество, введённое текущим Тишпшок-Шшивоем, столкнувшегося после учинённых тюленеловами побоищ с дефицитом командных кадров для