Спереди и сбоку слизень не мог напасть, иначе был бы рассекречен, так что сталкер не считал везением, что острые ротовые пластины сейчас рвали и перетирали толстую брезентовую ткань рюкзака вместо его спины, а возможно, и головы. Гриф лежал придавленный к мшистой, пахнущей болотом земле, пыхтел и изо всех сил старался вывернуться из-под эластичного двухсоткилограммового мешка.
Щекой, ухом, височной частью он ощутил холодную шевелящуюся упругую плоть, покрытую слизью, и содрогнулся. Сухая ветка врезалась ему в скулу и больно через кожу давила на зубы. С каждой секундой все труднее становилось дышать. Сталкер осознавал гибельность своего положения и судорожно соображал, что предпринять.
Абакан остался у пня. Гриф снял его, перед тем как заняться берцем. Мысли метнулись к штык-ножу, но затем устремились к пистолету. Не потому, что он показался Грифу более эффективным в сложившейся ситуации (наоборот, здесь была работа именно для ножа), а потому, что до него была хоть какая-то возможность дотянуться.
Его продолжало плющить. Сталкер чувствовал, как дергаются, вздрагивают ремни на плечах, слышал, как трещит ткань, ощущал боль, расходившуюся от еще не зажившей раны на спине.
Рука с растопыренными пальцами тянулась под животом к пистолету. Рукав куртки закатался почти до середины предплечья и цеплялся за карманы на разгрузке. Расстояние было тьфу - сантиметров двадцать. Но как же стебельчатоглазая тварь была тяжела, припечатывала всем профилем - ни вдохнуть, ни выдохнуть. Что-то там за спиной происходило, что-то елозило и дергало за рюкзак. Ягодицы, бедра, голени обжало мышечным каркасом, словно сталкер оказался под гигантским шаром из толстой резины, в который залили тонну воды. Гриф кряхтел и трещал, как разламывающаяся изба. Пальцы кончиками коснулись пластика. Еще усилие. Ладонь обвила рукоятку. Гриф потянул пистолет.
Он стрелял из крайне неудобного положения - вывернул руку над плечом в опасной близости от лица, ствол под углом градусов в сорок пять уткнулся в шевелящуюся массу. Закрыл глаза, большим пальцем скинул флажок предохранителя и без мысли о последствиях нажал на спусковой крючок. Привычка держать оружие на взводе в очередной раз спасла ему жизнь. Метнув мысль в этом направлении, Гриф представить не мог, каким образом сейчас передергивал бы затворную раму (левая рука лежала неимоверно далеко, сбоку вдоль тела), разве что зубами.
Громыхнуло оглушительно, а затем еще и еще. В руку садануло отдачей, в лицо брызнуло холодной слизью, ошметками и сгустками, нос забился едкими пороховыми газами. В голове от выстрелов звенело, как под колоколом.
Тварь задергалась в судорогах, поехала со сталкера влево, оставляя на нем густую пленку. Почувствовав слабину, Гриф полез вправо. Вытащил голову, правую руку. Холодная слизь, подобно желейной лягушачьей икре, легла на щеку и ухо. Прорвав рукой омерзительную липкую субстанцию, сталкер жадно задышал, широко открывая рот. Он выбрался из-под содрогающейся, идущей комками и волнами массы по пояс, ощутил, что вещмешка за спиной нет. Опираясь на руки, вытащил себя остального, откатился, дернул ремешок, потянул штык-нож. Всего, с ног до головы, его покрывала омерзительная слизь. Липкая, она ограничивала его в движениях. Тянулась за руками перепонкой, дрожала и расползалась.
- Тварь болотная. - От ярости Гриф скрежетал зубами. Острым лезвием с мстительным наслаждением полоснул мышечный студень. Краем глаза заметил движение слева. Повернулся и в ужасе отпрыгнул. Похожий мутант, только немного меньших размеров, поднимался над землей, готовясь обрушиться на добычу. - Черт! - взвыл сталкер. - Да их тут как грязи!
На небольшой островок размером с кухню его служебной квартиры, выползло два мутанта и продолжало лезть еще несколько. Их мокрые брюхоногие тела с шевелящимися «рожками» блестели от болотной воды и ползли к сталкеру.
Слизень обвалился всей своей массой, подминая кустики брусники и расплющиваясь на земле. От столкновения мясистое блестящее тело пошло волнами. Гриф перепрыгнул через него, лихорадочно вспоминая, с какой стороны тропинка, устремился к дальней части островка. Уворачиваясь, отпрыгивая от неповоротливых тварей, сталкер немилосердно обкладывал их трехэтажным, при случае колол и махал ножом. Они расползались под лезвием, как вареные сардельки.
Прыгая с кочки на кочку, перебегая по брошенным стволам, шагая по колышущейся под ногами, сочащейся мутной болотной водицей жиже, Гриф удалялся от островка с сюрпризом. То, что ничего или почти ничего не осталось от рюкзака, понял, когда не почувствовал его веса. «Может, хоть что-то? - Надежда не хотела умирать. - Может, в боковых карманах уцелели, компас, бинты, запасные батареи для фонаря, стропа, раскладной нож…»
Две лямки с широкими плечевыми накладками и драный лоскут задней стенки - все, что осталось от шмотника. «Твою дивизию», - Гриф еще секунду держал в руках лохмотья, прикидывая, как их с пользой употребить, затем отбросил.
Он шел с печалью об утрате, вспоминал новенький, недавно приобретенный у Гейгера примус, надежный, удобный кизляровский нож, комплект сухого белья, компас. «Жалко «Велеса». Хороший детектор, столько раз спасал, выводил из таких ... А консервы, фляга? Эх». Гриф мысленно махал рукой, убиваясь из-за потери всего и разом, и не видел, как за его спиной кто-то, волнуя плотный ковер из ряски, извиваясь, подплыл к остаткам рюкзака. Секунду-другую ничего не происходило, а затем лямки резко исчезли в омуте. Ряска сомкнулась над темной лункой, словно ничего и не было.
«А абакан, - Гриф стонал и мысленно рвал на голове волосы. - Зачем? Зачем я его снял?». Резко остановился, хлопнул по левому набедренному карману, почувствовал упругость сигаретной пачки, выдохнул с облегчением. «На месте». Шагал дальше, злился на судьбинушку и искал, кого бы за это покарать.
«С чего это они полезли? Раньше ходил и нормуль, а тут на тебе. Знать, доктор дерьма подсыпал в шмотник. Приманку какую-нибудь. За ним не заржавеет. Хотя… Мог просто не вылечить». «Ничего подобного, - подозрительная и обвинительная весьма авторитетная его часть возмущалась, - просто руки не хотел марать. Думает, клятву или что там давал, долг я свой врачебный выполнил, а теперь вот щепотку соплей сушеных в кармашек, пусть зона рассудит. Не хочет он тебя из болот выпускать».«Какой руки марать, какой долг, - спорила адвокатская часть, создавая видимость состязательности, - на нем пробу ставить негде. А псина? - защита морщилась и отворачивалась. - Ты видел, какая у нее харя? Разве настоящий врач стал бы такую держать? Мясник ваш доктор, причем лютый. А хабар? За который ты, сталкер, кровь проливал. Заграбастал и глазом не повел. Шито-крыто, так, мол, я решил». В этот раз антагонизмы были на одной стороне.