– То есть, местные тебя тут видеть не больно и хотели?
– Бабы в основном, – она нахмурилась. – Но, ты, если сын лекарки, сам должен знать, как к нам относятся. Тоже на отшибе жили небось?
– Староста думает, что бабы толпу накрутили. Но больные и правда появились, я их потом осмотрю. Что с ними случилось?
– Мне-то откуда знать? Мало ли чем они отравиться могли?
– И, если я в твоем доме среди снадобий пошарюсь, то не найду ничего такого, чем людей потравить можно? – спросил я.
– Найдешь, конечно. Красавку найдешь, болиголов, вороний глаз, мухоморы. Только ты сам-то представляешь, сколько настоя нужно, чтобы колодец отравить? Котел целый сварить разве что, из всего, что под руку попадется, – она, кажется, заметила, как изменилось мое выражение лица, поэтому тут же воскликнула. – Не травила я колодца, не волнуйся. Вот сучек тех, Галку и Лерку отравила бы с удовольствием, но не стала и не стану.
– Как скажешь, – я кивнул и принялся одеваться.
Натянул поддоспешник, короткую кольчугу, сверху надел клепаный доспех, без которого чувствовал себя почти голым. Подумав, надел еще и воинскую куртку: защита лишней не бывает, да и выгляжу я в ней представительнее. Подпоясался, пристегнул к поясу ножны, вдел в них отцовский меч.
Девушка тем временем продолжала заниматься своими ранами и синяками, не обращая на меня внимания. Она намазала свои ушибы толстым слоем мази, после чего распустила косы и отвязала от пояса гребень и принялась причесываться, будто забыв о том, что перед чужим мужчиной с распущенными волосами ходить нельзя.
Я посмотрел на эту картину и покачал головой. Провоцирует ведь, как пить дать провоцирует. Странная девчонка: только что ревела, а теперь…
На миг у меня появилось желание задержаться, но я ему не поддался. Во-первых, неправильно выйдет, будто я воспользовался тем, что спас ее. А во-вторых, перед Машей стыдно. Как она там, дома?
Сейчас поднять бы дружину в седло, да рвануть домой в Васильевское, вломиться к ней в дом прямо так, обнять… Спросить бы у Пашки, как он справляется, у него ведь тоже девчонка там осталась, да без сознания лежит мой друг. Вот и остается только вздыхать.
Задумался на мгновенье: стоит ли оставлять лекарку вместе со своими вещами. Потом подумал, что она все равно ничего утащить не сможет, прятать-то негде. Подошел уже к двери, но спохватился, задержался на секунду, повернулся и сказал:
– Если понадобится что-то, есть там захочешь или пить – скажи новикам, что у дверей стоят. Принесут.
– Спасибо, Олег, – ответила девушка, на секунду прекратив прихорашиваться. – И за то, что от толпы отбил спасибо, и вообще.
– Было бы за что, – ответил я и вышел наружу.
Дружина моя снова заняла весь зал харчевни, кто-то играл в кости, кто-то просто отдыхал. С улицы было слышно звон мечей: значит, люди зря времени не теряли, а тренировались.
Игнат подошёл ко мне, спросил:
– Ну что думаешь, княжич?
– Помочь надо, думаю. Похожу, посмотрю, поспрашиваю. Если люди и правда болеют, попытаюсь помочь – пожав плечами, ответил я, кивнул на улицу. – Что там? Тренируются?
– Боярич Никита холопов своих тренировать изволит, – старик криво усмехнулся. – Один против четвёртых вышел. Любо-дорого посмотреть. Наши все собрались, и для дела полезно.
– Ну и отлично, – кивнул я. – Кстати, ты тоже делом заняться можешь. Походи, поспрашиваю нет ли среди местных парней тех, горячих голов, согласных соху на рогатину сменять. Если найдутся люди, поспрашивай, кто что умеет…
– В лучшем виде излажу, княжич, не учи старика, как детей делать, – ухмыльнулся в бороду старый солдат.
– А у тебя они есть? – спросил я. – Ну, дети.
– Может и есть, – вздохнул тот. – Только я о них не знаю. Теперь на это только и надеяться.
– Да ладно тебе, успеешь ещё, – я хлопнул его по плечу. Раньше никогда бы себе этого не позволил, он все-таки учителем был, а сейчас, после того, как под моим началом рать собралась, мы совсем иначе общаться стали. – Вот вернём мои земли, подарю тебе деревеньку, дядька Игнат, так и назовём её – Игнатьевка. Найдёшь бабу себе, да заживёшь спокойной жизнью.
– Ага, как же, – поддержал он мой тон. – Знаю я вас, молодых, наделаете дедов без стариковского-то пригляда.
Вместе мы вышли на улицу. Двор харчевни действительно оказался забит почти битком. Здесь собрались и местные, и часть моих дружинником и все они наблюдали за тем, как боярич в одной рубахе, отбивался от своих же холопов.
Двигался он любо дорого было поглядеть: плавно, но в нужные моменты становился резким и стремительным. Меч в руках его порхал, будто невесомый и, казалось, будто он одновременно находился в тысяче мест сразу.
– Эй, княжич! – крикнул он мне, тут же скользнул вдоль клинка одного из своих холопов и плашмя хлестнул его по предплечью. – Давай с нами веселиться!
– Позже, может быть, – ответил я и двинулся к дому стражи, где мы договорились встретиться со старостой.
Тот уже ждал меня там, но один, без стражников, сидел на лавочке и грелся на раннем солнышке. Когда я подошел, он поднялся, кивнул достаточно приветливо и спросил:
– Ну что, поговорил с Ленкой?
– Поговорил, – кивнул я. – То же самое, что и ты говорит, бабы науськали.
– Ну еще бы не науськать, – усмехнулся староста. – Если у Галки чуть муж не ушел к ней. Если бы сама от ворот поворот не дала.
– Всякое бывает, – пожал я плечами. – Лекарок, если они пришлые, да незамужние, редко любят. Хотя, казалось бы, без них попробуй проживи, во время первого же поветрия половина деревни перемрет.
– Давно не было, – Артемий сделал жест, отгоняющий зло, я повторил за ним, но без особого рвения. – Красный Телец милует пока.
– Ну и хорошо, – ответил я. – Давай так, отведешь меня к домам, где больные есть, я их осмотрю. И потом вместе подумаем, что случиться могло. Без тебя меня в дом вряд ли кто-то впустит, я человек посторонний, а ты-то староста.
– А что, ты в лекарских делах понимаешь что-то? – насторожился тот.
– Достаточно понимаю, – ответил я. – Моя мать лекаркой была. И я тоже всю жизнь лекарскому делу учился, но не срослось. Пришлось за меч браться.
– Понимаю, – староста снова кивнул.
Вместе мы двинулись куда-то вглубь села и скоро остановились у калитки забора, окружавшего с первого взгляда достаточно богатое подворье: были там и хлева, и курятник и большой огород, полный зелени. Староста спокойно открыл калитку и вошел внутрь, остановился уже у самого дома, постучал в дверь.
– Кто? – спросил изнутри женский голос.
– Это Артемий, – ответил