Второй раз за последнее время мне приходилось выходить на бой с превосходящим меня в силе и массе соперником, и второй раз они были вооружены огромным по человеческим меркам оружием. И ладно, еще тот здоровяк из Белгорода, он орудовал палицей, да и я был в броне… Сейчас-то великан вполне мог разрубить меня пополам своим топором. А доспеха я не надел, чтобы не шуметь им, оставшись в одной воинской куртке поверх поддоспешника.
Отпрянув назад, я тут же отпрыгнул в сторону и попытался снова ткнуть великана мечом в бок, но он успел обернуться и отбить мой клинок. И тут же рубанул понизу, похоже, собираясь разрубить меня в поясе, будто дерево.
К счастью, я все же оказался подвижнее, чем навсегда прикованные к земле корнями обитатели леса, и успел отпрянуть. Снова попытался кольнуть великана, но он закрылся лезвием топора, будто щитом и опять пнул меня ногой.
Почему парни не стреляют, у них ведь и самострел есть, и лук?
Великан размахивал своим топором с непринужденной ловкостью, и уставать, кажется, не собирался. Я продолжал прыгать и уклоняться, и раз за разом атаковал и каждый раз безуспешно. Хотя это скорее из-за того, что я не рисковал открыться, потому что прекрасно понимал, что один пропущенный удар, и я упаду на землю разрубленной тушкой.
И тогда я принялся медленно, шаг за шагом разворачиваться так, чтобы солнце, уже успевшее показаться из-за деревьев, светило мне в спину. А сопернику моему, соответственно в лицо.
И когда у меня это получилось, я кинулся вперёд и попытался провести приём, уже спасавший меня множество раз: проскользнуть вдоль оружия соперника и порезать его руку.
У меня получилось, только великан не обратил ни малейшего внимания на рану. Зато он схватил меня рукой за лицо и отшвырнул в сторону так, что я чуть не упал, споткнувшись о торчащий из земли корень. К своему счастью равновесие я удержал, но от следующей атаки уклониться уже не успевал.
И тут случилось то, что перевернуло ход боя: из груди великана вышел наконечник срезня, и тут же рядом ещё один, потолще – самострельного болта. Здоровяк тяжело выдохнул, яростно взревел, брызгая изо рта каплями крови и рванул на меня, занося топор для последней атаки.
И тогда я всадил клинок ему в левую часть груди, выдернул и отпрыгнул в сторону. Как оказалось, зря, на замах ему сил хватило, а вот чтобы опустить топор уже нет. Великан рухнул на колени, и медленно осел вниз, его тело оказалось настолько грузным, что земля задрожала под его тяжестью. Пальцы человека-медведя зашевелились, загребая землю, он слегка приподнял голову, явно собираясь встать.
Перехватив меч обратным хватом обеими руками, я всадил острие в спину своего врага и провернул. Только после этого великан затих.
Я наклонился, упершись ладонями в колени и глубоко задышал, пытаясь прийти в себя. Да, вот уж не ожидал, что когда-нибудь сам окажусь в положении героя из сказки про великанов, которую мне рассказывала мать. Правда, там и великанов было двое, и мальчик победил их хитростью, стравив между собой.
А то, что произошло сейчас, я не могу назвать иначе как везением. Только чего парни медлили-то? Почему сразу не стреляли?
– Вы чего раньше не стреляли-то? – поднял я голову и обратился к братьям-лесовикам.
– Так это, княжич, – почесал голову Антон.
– В тебя боялись попасть, – пришёл на помощь Глеб.
– А как только этот, значится, подставился… – продолжил первый. – Как ты его развернул спиной к нам.
– Так мы сразу и выстрелили, – закончил фразу второй.
И я вдруг захохотал: настолько уморительной мне показалась ситуация: мы с этим великаном топчемся по поляне, машем оружием своим, достать друг друга пытаемся, а парни мечутся вокруг, и пытаются выцелить его, так чтобы при этом в меня не попасть.
– Все нормально, княжич? – как-то уж слишком пристально посмотрев на меня, спросил боярин Ян. Похоже, что он боялся, что я после поединка с человеком-медведем умом тронулся.
– Да смешно просто, – сквозь смех ответил я и вдруг икнул. – Эти двое сначала кричали, мол, оборотень-оборотень, а потом ходили вокруг и целились. Хотя просто обойти могли. Надо Игнату сказать, чтобы больше гонял вас, а то в следующий раз, пока вы на месте топтаться будете, меня пополам разрубят. А это уже не очень смешно будет.
– Все нормально, – Ян и подошел ко мне, положил руку на плечо. – Успокойся, княжич.
– Да я спокоен, – ответил я, ничуть не погрешив против истины. – Мне просто смешно очень. Действительно ведь великан. С ручным медведем.
– И как он только его приручил… – проговорил Антон.
– Наверное, его самого медведица выкармливала, – заявил Глеб. – Вот он и вырос таким огромным.
– Ну вы даете, – смех, наконец, отпустил меня, и я смог выпрямиться, но руку боярина с плеча своего стряхивать не стал. – Медведица выкормила. Надо было у деревенских спросить, не ложился ли он на зиму в спячку. Вы что, про людей-великанов никогда не слышали? Только недавно по лесу же шли, боярин Ян говорил.
– Да мы не поверили, думали, что враки, – осторожно проговорил Антон.
– Не, – мотнул я головой. – Мне матушка рассказывала, что иногда рождаются люди-великаны. Как карлики, то есть, про них-то все слышали? Только наоборот.
– Я и карлика видел, – сказал боярин Ян. – У курского наместника при дворе живет один среди шутов. Он ему содержание платит и никому в обиду не дает, а тот за это высмеивает тех, на кого пальцем укажут.
– Ладно, это все хорошо, – сказал я. – Но что дальше делать будем? С медведя прок какой будет? Мясо там или шкура?
– Зверь старый, – ответил боярин Ян, тут же вернувшись в роль егеря. – Мясо у него жесткое, да и есть его… Кто знает, чем этот медведя своего кормил? А вот шкуру снимем, прямо сейчас возьмемся.
– Я тогда пока разберусь с “оборотнем”, – решил я. – И вещи его посмотрю, может быть, там добро какое найдется.
Селянам надо бы голову великана принести, пусть порадуются, только вот чем её резать? Длинный тесак я бросил у Оскола, а отцовским мечом такую работу делать несподручно, да и стыдно как-то что ли. Он чтобы в бою головы рубить, а не вот так вот у трупов.
Решил использовать для этой цели топор, принадлежавший великану. Поднял его с земли, в очередной раз подивившись, как у него получалось такой дурой орудовать, размахнулся и опустил на толстенную шею поверженного врага. За один удар не перерубил, пришлось бить во второй раз,