Девушка выплюнула эти слова мне в лицо, развернулась и быстрым энергичным шагом пошла вниз по холму в сторону села, поднимая за собой целую тучу пыли. Будто это конная рать шла, а не одинокая девчонка.
– Маша, стой! – крикнул я, поднимаясь на ноги.
– Да пошел ты! – только и ответила она.
Ну вот и поговорили…
Бежать за ней я не стал, только вышел на дорогу и посмотрел вниз, на село. Гуляния были в полном разгаре, веселившаяся толпа окружала харчевню. Судя по шуму, доносившемуся оттуда, уже начались танцы. А по дороге двигалась одинокая фигурка. Маша.
Она мне не поверила. Ну вот и как я должен убедить людей, что я действительно сын князя Кирилла, и имею право на Орловский стол, если даже собственную девушку убедить не смог? Как Игнат себе это вообще представляет?
Да ну их всех к черту.
Повернувшись спиной к деревне, я двинулся вниз, к полянке на опушке рощи, где старый солдат учил меня сражаться. Пошел срывать свою злость на тренажерах.
Глава 7
Брянское княжество. Васильево село. Осень 54-го года от Последней Войны.
Когда на следующий день я проснулся, Игната в доме уже не было. Решив, что на это наверняка есть какая-нибудь важная причина, я выбрался на улицу, умылся водой из кадушки и с наслаждением подставляя лицо прохладному ветру, побежал на вершину холма. Там остановился на пару мгновений, посмотрел на село, убедился, что все еще спят, сделал положенное количество кругов вокруг источника и отправился на площадку.
Там старого солдата я тоже не обнаружил. Но в общем-то, учиться чему-то новому мы не планировали, а для обычной тренировки его присутствие было вовсе не обязательным.
Закончив с занятиями, я отправился домой, снова облился водой, на этот раз в бане, переоделся в сухое и принялся рубить дрова.
Колка дров, как мне объяснил Игнат – тоже важное занятие, так как укрепляет спину и руки. Правда раньше я делал это неправильно, поэтому каждый раз, на следующий день после такой работы у меня отваливалась поясница. Но старик показал, как правильно орудовать колуном, и то ли из-за этого, то ли потому что мое тело окрепло от занятий, никаких неприятных ощущений я больше не испытывал.
Закончив с рубкой дров, я перетаскал чурки в дом и сложил их у печи. Скоро придут настоящие холода и печь нужно будет топить, а если не сделать этого заранее, каждый раз мы будем задыхаться от дыма.
Закидав поленья, щепу и солому в горнило, я открыл заслонки и развел огонь. Дрова затрещали, но в комнату повалил дым. Ну да, давно не разжигали, в последний раз это делала мать, когда смалец топила, Игнат-то предпочитал готовить на костре, который прямо во дворе разводил. Я закрыл дверцу, чтобы случайный уголек не выскочил, приоткрыл поддувало, и вышел на улицу, оставив вход в избу открытым, чтобы дым выветривался.
Посмотрел на печную трубу, из которой валил густой черный дым. Ничего, камень потихоньку прогреется, и тяга хорошая будет. Сейчас дрова прогорят, потом загружу еще раз и на углях можно будет что-нибудь приготовить. Игнат вчерашнюю дичину в ледник убрал, можно его запечь с репой и морковью. Почему бы и нет?
Спустившись в ледник, я взял там остатки мяса, срезанного с заячьей тушки, потом в соседнем погребе набрал с десяток репок, пару морковок и поднялся наверх. Зашел в избу, чтобы удостовериться, что пожара я не устроил, поморщился от дыма и решил открыть еще и окошки, которые мы пару дней назад закрыли ставнями.
Открыл дверцу печи, заглянул внутрь. Дрова горели как-то еле-еле, будто неохотно. Видимо, весь воздух в горниле выгорел, а, чтобы поддерживать ровное пламя не хватало тяги. А, может быть, поленья были недостаточно сухими.
Я огляделся вокруг, подошел к горшочку, в котором мы хранили зерно, зачерпнул небольшую горсточку и швырнул прямо в огонь, прошептав при этом короткую молитву Красному Тельцу. После этого взял кочергу, поворошил дрова, чтобы между ними было побольше места для воздуха. Пламя тут же вспыхнуло ярче, и я опять закрыл дверцу. Дым потихоньку стал уходить и скоро в избе снова можно было дышать без вреда для здоровья.
Нарезав мясо достаточно крупными и неровными кусками, я закидал их в чугунок и принялся чистить овощи. Пока закончил с ними, пока нарезал, пока набирал воды, дрова прогорели, а печь нагрелась. Но я только накрыл чугунок тканью, и снова загрузил в горнило свежих поленьев.
Вышел на улицу, чтобы собрать оставшиеся чурки и встретил Игната, который заходил во двор с большим свертком в руках. Выглядел старик одновременно злым и довольным, и это было очень странно. Я привык к его насмешкам, уже притерпелся к достаточно жестоким методам обучения, но ни разу не видел таким.
– Пошли в дом, – сказал он и прошел мимо меня.
Я решил все-таки дособрать разбросанные по двору дрова и только после этого отправился за ним. Вошел в дом, снова свалил поленца у печи, повернулся к Игнату, который разложил сверток на столе.
– Ну что, княжич? – спросил старик, но в его устах это слово звучало без малейшего уважения, скорее наоборот, будто издевка. – Не выдержал все-таки? Рассказал девчонке своей?
А он-то откуда об этом узнал? Когда я вернулся домой, старый солдат уже крепко спал. Да и как-то странно предполагать, что он подслушивал наш с Машкой разговор на холме. Я бы увидел. Наверное… Да и для чего ему это?
Неужели Маша рассказала обо всем дядьке Виталию? А они ведь с Игнатом старые друзья. Даже побратимы, наверное, братья по оружию. В одной дружине служили, ради одного князя свою и чужую кровь проливали.
– А на празднике ты что устроил? Зачем с новиком подрался? И ладно бы просто схватились вы толпа на толпу, намяли бы вам бока… Ты ведь победил его. Парня, которого через полгода уже в ратники должны были опоясать.
Старик сверлил меня внимательным взглядом, а я вдруг понял, что не чувствую себя виноватым. И Михаил за дело получил, и Машке я все рассказал сознательно. Поступил по своему разумению. В конце концов сын князя я или кто?
– Новик тот сам нарвался, язык за зубами держать нужно было. А Маше… Ты сам говорил, на одном месте мы сидеть не будем, скоро уйдем. И что мне, девке голову морочить? Не по чести.
– О чести он вдруг заговорил, – протянул старик и сел на лавку. Похоже, успокоился. –