Этот сундучок старец передал перед смертью монахине Анастасии. Еще раньше ей благословлено было сохранить волосы старца, зашив их в специальную подушку. Только Анастасии старец разрешал постригать себя. У нее также осталось на память и другое благословение старца — его зуб. Когда в Терновом была построена и освящена новая церковь, эти святыни (кроме утерянного зуба) были переданы туда. Сундучок ныне находится в алтаре, а подушечка вместе с другими святынями лежит на специальном аналое, рядом с кануном. Тут же лежат: скуфеечка, которая, как считается, принадлежала святителю Митрофану Воронежскому, его же поручь, часть скуфьи святителя Тихона Задонского, а также перчаточки старца [1590]. Рядом с кануном стоит в церкви писанный маслом портрет старца Спиридона в рост. Святыни передали в храм потомки собеседников старца: монахини Анастасии (Павловой), Кирилла Никитича Москалева, Василия Ивановича Павлова и других. Сухинины — потомки К. Н. Москалева — передали кипарисовый крест — благословение старца сестрам‐черничкам Сухининым, очевидно на молитвенный и исповеднический подвиг [1591]. Старец сказал: «Берегите его, чтоб никто не украл». Но крест в ту же ночь у сестер пропал. Пришел утром к ним старец и спрашивает: «Крест цел?». Те кинулись, а креста нет. Достал тогда старец крест и подал им со словами: «Вот Иоанн Богослов мне принес». По словам Михаила Егоровича Сухинина, крест хранился в доме этих сестер — его родных теток по матери — и тогда, когда их забирали в тюрьму и ссылку, и после возвращения. После их смерти дом сгорел, остался цел только «цветной» угол. На нем продолжали стоять иконы Спасителя, Божией Матери «Неопалимая Купина» и кипарисовый крест. Когда Михаил Егорович снял святыни с уголка, тот рухнул. От деда Кирилла — собеседника старца Спиридона — в доме Михаила Егоровича хранилась до последнего времени одна из скуфеечек, принесенных когда‐то старцем с богомолья. Панораму для рассматривания святых картинок — видов Иерусалима — забрали в войну немцы. Святыни в советское время были спрятаны в сундуке и доставались оттуда только для хороших знакомых и близких в случае какой‐либо болезни.
Часть святынь продолжает сохраняться в отдельных домах села и в настоящее время. В доме Ивлевой Анны Тимофеевны от деда Николая Савельевича Пичурина, собеседника старца Спиридона, сохраняются волосы старца в коробочке, его перчаточка, стружки от гроба. Святыни также выносились в советское время людям, приходившим в этот дом за помощью.
Пелагея Васильевна Павлова хранила дома перчаточку старца, в которой он лечил. Перчаточка находилась поначалу в доме племянницы старца, перед смертью она передала ее в дом лежачего больного Григория, а из того дома передали святыню благочестивому соседу — старичку Василию, которого старец в свое время обучал умению пахать. На годовщину старца перчаточку долгое время носили на могилку, где читали акафисты, и люди прикладывались к этой святыне.
Во многих домах в селе Терновом, среди фотографий самых дорогих родственников, на почетном месте, имеются фотографии старца Спиридона. Старец держит перед собой Евангелие. Некоторые имеют писанные маслом портреты старца, исполненные в стиле примитивизма. Деревенские художники писали их по имеющейся фотографии. Вера в старца, как в угодника Божия, в селе глубока. Ему до сих пор доверяют самые сокровенные чаяния, приходят и просят о помощи. И в целом благодаря наличию такой крепкой веры и постоянной помощи старца, его ответов (до сих пор) на повседневные нужды людей сложился в селе свой консервативный строй жизни. Хозяйственную крепость сельчан в массе своей тоже можно отнести на счет атмосферы духовного покоя, наличия в лице старца скорого заступника и помощника. Даже в 1990‐е годы, годы анархии и произвола, повсеместного развала, здесь продолжала более‐менее сохраняться производственная жизнь. В селе действуют и МТС, и мельница, засеваются поля. Многие имеют кирпичные дома, легковые машины, часто ездят в Воронеж. И хотя часть молодежи перебралась в города, но все же значительное число продолжает оставаться в селе.
Церковная жизнь большинством населения Тернового воспринимается как непременная часть всего уклада, она естественна и необходима. На Страстной седмице, в Чистый четверг, все село причащается. Все знают, что на двунадесятые праздники надо быть на церковном богослужении; а в каждый важный жизненный этап необходимо пройти через «церковные врата»: принять крещение, повенчаться, отпеть умершего. И старшее поколение (50–60 лет), и нынешняя молодежь накануне венчания обязательно посещали и посещают могилку старца, молятся ему, просят благословения на брак. Уезжающие в город на учебу также приходят сюда за благословением.
Особенно выражено благочестие у сельчан Тернового в сохранении похоронно‐поминальной культуры и обрядности. К покойнику обязательно приглашаются не только чтицы Псалтыри, но и певчие из церковного хора. Чтение Псалтыри (во время отдыха) сменяется пением духовных песен‐псальмов. В репертуаре певчих есть старинные образцы песнопений. Важным моментом похоронного ритуала сельчане считают вынос покойника из дома. Для выноса всегда приглашается священник с причтом. Они приносят с собой запрестольный «воздвизальный», по их словам, крест. В прежние годы (до революции и в 1920‐е) из храма приносили еще иконы Спасителя, Божией Матери и «святости», т. е. хоругви, стоящие всегда у южных и северных алтарных дверей. Запреты в советское время на торжественные церковные похороны, очевидно, в какой‐то мере негативно повлияли на соблюдение некоторых неписаных правил. Но сохранилось само понятие торжественных похорон «с выносом». Батюшка приходит в дом к покойнику из церкви в полном облачении, с кадилом, служит там литию, и затем процессия торжественно движется в храм. Впереди несут