Вот и остается только ждать.
И, пожалуй, еще повспоминать что-то хорошее… А то, вдруг, меня не спасут? И я умру тут, в этом подвале, от голода?
И ничего хорошего не вспомню…
А оно ведь было, хорошее… И много.
Да?
Закрываю глаза, ощущая, как снова тянет в сон.
Это, наверно, все еще дрянь, гуляющая по моим венам, действует… Аккуратно ложусь на кровать, скручиваюсь в комочек.
И лежу, глядя на дверь.
Меня должны спасти. Сандр… Отец… Я точно нужна в этом мире двум человекам. И это хорошо.
Это — на целых два человека больше, чем было до всего случившегося.
Если я умру, то точно буду знать, что по крайней мере кто-то в этом мире огорчится. И иногда меня будет вспоминать.
Перед глазами расплывается картинка, и я с удивлением смаргиваю слезы.
Глупо так…
Плакать. Бессмысленно. Я много плачу в последнее время…
Интересно, а отец будет плакать? А Сандр? Он будет?
Почему-то мне хочется, чтоб плакал…
Похоже, я все-таки впадаю в уныние, расклеиваюсь, переживаю… Это неправильно.
Вытираю пальцами нос, потому что, опять же, лишь в фильмах героини плачут красиво хрустальными слезами. А я, как дура, с заложенным носом и текущими из него соплями.
Непорядок.
Сквозь сонливость и вялость, сажусь на кровати и пытаюсь продышаться.
А затем замираю, потому что дверь открывается.
И на пороге появляется человек, которого я вообще не ожидала тут увидеть!
___________________________________________
Мои хорошие, у меня стартовала новинка, которая вам 100% понравится! Там нереально горячо, очень остро, и на редкость жесткие, брутальные, офигенно опасные мужчины... Все, как мы любим, мои хорошие! Идите сюда, я сделаю вам приятно))) https:// /shrt/uZDW
Глава 68
— Твой папаша всегда был наглым сукиным котом, — говорит Урал, присаживаясь напротив меня на стул.
Стул этот внесли следом за ним, словно трон, который в каком-то старом фильме таскали за царем. Очень смешная ассоциация. Была бы.
Но конкретно сейчас мне вообще не смешно.
Я прилагаю титанические усилия, чтоб не отшатнуться от него, не начать отползать задницей по кровати как можно дальше.
Урала я видела до этого один раз всего, и в этот один раз особо не всматривалась, естественно. Ситуация была не та, чтоб изучать.
Так, просто обратила внимание, что взгляд у мужика на редкость паршивый.
Теперь я вижу, что очень сильно промахнулась с определением. Не паршивый у него взгляд. Мертвый. Такой… Болотный. Нельзя смотреть долго. Утянет.
Я и не смотрю.
Моргаю, таращусь строго в переносицу, молчу.
А вот Урал говорит.
Очень ему, похоже, хочется поболтать.
— Но я даже не ожидал, что настолько… — усмехается он, проходясь по мне взглядом. Непроизвольно ежусь. Ужасно. Как мясник тушу мяса рассматривает, примеряясь, как начать ловчее разделывать. — Спрятать тебя прямо у меня под носом… — Он мотает головой, словно восхищаясь смелостью отца, — и ведь знал же… Или не знал? Тогда проеб с его стороны, и сильный.
— Я не понимаю, о чем вы сейчас, — бормочу я, пока еще не понимая, какой линии поведения придерживаться, и решив давить на свою легенду, — мой отец давно умер… Я здесь в гостях у дяди. Да вы в курсе.
— Ну-ну… — кивает он, — у дяди. И номерочек, с которого ты Сурену звонила, тоже не твой.
— Я не знаю никакого Сурена… Телефон просто на столе в фудкорте лежал, я как раз хотела его администрации отдать, забыл кто-то… — сочиняю я вдохновенно, — а я просто пришла к знакомой в гости… — тут надо чуть-чуть слезу пустить, и я это делаю, конечно же, — понимаете… Мне так стыдно… Я так виновата перед вашей внучкой… Но я не хотела, правда! Это случайно получилось! Я не думала, что он… Что он это сделает… Я вообще ничего такого…
Урал молча смотрит, как я строю из себя блеющую овцу, не прерывает. Брови его сведены к переносице, губы сжаты. Ужасная маска, как те гималайские маски смерти, искаженные, пугающие…
— Простите меня, пожалуйста… — продолжаю я, — отпустите… Я больше не буду.
Последнее совсем по-детски звучит, и я добавляю напряжения, заплакав.
Это получается легко, мне и в самом деле дико страшно.
Меня пугает этот подвал, этот жуткий мужик напротив, и то, что от него сейчас зависит моя судьба.
Но в то же время, какая-то часть меня на удивление трезво оценивает ситуацию, анализирует ее, ищет пути выхода.
Я словно со стороны смотрю на все, и также со стороны удивляюсь сама себе. Надо же, как я могу, оказывается?
Так чего раньше тупила?
Или требовались вот такие исключительные обстоятельства, чтоб открылись нужные чакры, блин?
— Актриса, — наконец, реагирует на мой театр Урал, — прямо складно так, красиво. Вот только проблема в том, что нет у Сим-Сима такой родни. Легенду тебе белыми нитками сшили, в надежде, что никто копать не будет. И, в принципе, логично. Ребята, которые разбираются с твоим папашей, явно не могут всех восемнадцатилетних девчонок в стране проверить… Потому люди Сим-Сима особо не парились, ляпали, что попадется. Вот только не ожидал Сурен, что во всем этом и мой интерес есть. Мы же, типа, чуть ли не в десны с ним когда-то целовались… — у него на лице появляется волчья усмешка, от которой меня в дрожь ударяет, — тварь. Мое захапал, думал, я не узнаю. И забуду. А я ничего не забываю. Ничего. И Сим-Сим скоро тоже это почувствует. Со своими выблядками.
— Я не понимаю… — шепчу я, глотая слезы и стараясь выглядеть как можно более жалкой.
А сама леденею от ужаса. Вот он, тот самый непонятный крот, который сдал отца! Боже… Как они с дядей Сережей не догадались? Не поняли?
— Я долго тихо сидел, — хрипит Урал, хлопает по карманам, достает сигареты и зажигалку, подкуривает, — ждал. И дождался. Твой папаша решил, что самый умный, перешел дорогу питерским. И они его поимели. А я помог. Не упустил случай. Вот только Сурен слишком хитрый оказался… И ушел, как улитка гребанная, рога упрятал и упятился. Сука. Ну, ничего, ничего… У всех есть слабые места. Он, тварь, еще повоет на луну. Как думаешь, ему тебя по кусочкам отправлять? Или