К этому моменту ЗИЛ нёсся по снежной дороге если не 150, то 130 наверняка, точнее не сказать, стрелка на спидометре прыгала как шальная. Без тахометра обороты определялись на слух: «звенит» или «ещё не звенит». Мы приближались к повороту, а Артур даже не думал сбросить.
Я сгруппировался. Подумаешь, пробьёт снежный вал, вылетим на целину. Сидим-то высоко, экипажу не страшно…
Но — нет. Гонщик крутанул руль влево, перегазовал, включил пониженную передачу и тотчас нажал одновременно тормоз и газ, блокируя передний мост и не давая упасть оборотам. Машину начало разворачивать, что совсем не понравилось. Переворот «бочка», по авиационной терминологии, никак не внушает оптимизма. Сейчас ударимся боком в намёт по краю трассы, и…
Ничего подобного. Пилот идеально рассчитал момент, когда колёса вошли в контакт с сугробами, зад влетел в них, но передок задержался на дороге. Артур отпустил тормоза и начал работать педалью газа, толкая машину в направлении, куда теперь повернулся передок.
— Понял⁈ Перегазовка, переключение на передачу вниз, полный дроссель, снова вверх, восстановили скорость, то же самое в правом повороте!
Я внимательно смотрел за каждой его манипуляцией, мысленно представляя, как сам буду переключать передачи, вгоняя грузовик в очередной занос. Тем временем стемнело.
— Артур! Пусти за баранку.
— В темноте?
— Я виноват, что день короткий? Фары включим.
Батарея прожекторов стояла почище, чем на моей красной.
— Если не робеешь — пробуй.
Поменялись местами, пристегнулись. Так, что имеем…
Руль непривычно большой, тонкий. Скользкий даже в перчатках. Педали расставлены необычайно широко. Кулиса переключения передач — длинная, с очень большим ходом. Попробуй ещё попади в нужную передачу.
Я включил с места вторую, так полагается, и мягко тронул. Газанул, пошёл в разгон. Рёв мотора, тряска на жёсткой подвеске, вой трансмиссии дали куда больше эмоций, чем когда воспринимал пассажиром.
Попробовал тормоза, чуть надавил — они прихватили. Никаких притормаживаний и прочих полумер — или всё, или ничего, только пшиканье воздуха в пневмосистеме.
— Артур, как тормозить плавно?
— С четвёртой переключи на третью — достаточно.
Попробовал — работает. Приноровился к рулевому. Прямую грузовик держал так себе, надо подруливать. Гидроусилитель есть, люфт рулевого заметный, а чего ожидать?
На очень аккуратной сотне, где Тарасов жал под полтораста, подкрался к первому виражу. Как учили — с четвёртой на третью, на вторую, руль влево, газ-тормоз, задницу несёт вперёд и втыкает в сугробы, отпустил тормоз, добавил оборотов, снова четвёртая… Получилось!
— Рано радуешься, — обломал инструктор. — Ёптить, на пенсионерской скорости у любого получится. Давай, в следующий правый входи на 120-ти.
Боковое скольжение получилось дольше. Вообще другие ощущения, чем на легковой, под тобой полные инерции четыре с лишним тонны металла, пытаешься ими балансировать и не улететь со скользоты.
Очень быстро с непривычки устала правая нога. Машину трясёт, ступню на педали газа — тоже. Дозировать подачу топлива адски трудно, то недожимаешь, то случайно пережимаешь.
— Немного освоился? Чрез 420 — правый на 130, прыжок-трамплин. Потом — полный газ!
Снег не прекращался, фары выхватывали поворот только при приближении к нему, что за поворотом — не видно ни зги. Я верил инструктору, что там окажется чистая прямая, а не брошенный поперёк трассы тракторный прицеп.
Я раскрутил мотор до запредельного звона, спидометр, а он нестандартный, размеченный до 160 км/ч, ушёл вправо к ограничителю. Машина подпрыгнула, на миг оторвавшись всеми четырьмя от снега, и, вернувшись на дорогу, продолжила взлёт на гребень холма.
— Не отпускай газ!
Всё же чуть отпустил, когда взлетели вторично, и это был эпический прыжок, по ощущениям — метров на 40–50. Грохнулись так, что позвоночник, казалось, ссыпался в трусы.
— Тормози коробкой. 240, левый 110.
До 110-ти погасить не успел. Машина крепко ляпнулась правыми колёсами в снежный бруствер, зарылась в снег. Не перевернулась и не слетела с трассы, и то хлеб.
— На крышу не поставил, но скорость потерял, — бесстрастно прокомментировал Артур. — Зато понимаешь теперь, где эта грань — удержаться или навернуться. На сегодня хватит. Завтра научу использовать сначала внутренний ряд сугробов для торможения, и лишь потом наружный. Банька ждёт.
Собрались и поехали в баню ДОСААФ. Минские пацаны все были в восторге от тренировки. Кто-то слетел на снежную целину или раскрутился на 360 градусов — не беда. Через крышу не сыграл никто.
Из багажника моего «жигуля» появились 5 трёхлитровых банок бочкового «жигулёвского» (какое совпадение), охладившегося практически до ледяной температуры, пацаны извлекли закусь — что жёны насобирали, я как единственный холостяк отработал свой вклад колбасой. Так и работали на контраст: жаркая парная — ледяная купель или в снег голышом, снова парная с веничком — и холодное пиво. Потом, как бомбардировщик над целью, пошли на следующий заход.
Когда организм принял литра два пива, я лишь чуть-чуть почувствовал хмель. Это тебе не «Балтика-9», от которого разит спиртягой сильнее, чем солярой от трактора. Разговоры велись солидные, мужские, неспешные. Артур рассказывал, чем отличается спортивный ЗИЛ от обычного.
Оказывается, эти машины запрещено облегчать. Допустимы изменения в подвеске, практически все усиливают крепление амортизаторов. А так кто во что горазд: некоторые добавляют ещё один или два амортизатора на передок, меняют рессоры. Моторы удаётся форсировать мизерно: блоки цилиндров и головки блоков стачиваются для повышения степени сжатия, так как дозволено переводить машину на 93-й бензин. Вместо базовых 180 лошадей удаётся выжать две сотни или чуть больше.
— Слушаю тебя и в толк не возьму, — сказал, отхлебнув пивка, наш Казимир Геннадьевич, кратко — Геныч, старший среди троицы испытателей и седой как Гэндальф-белый. — Наш пятисотый лобастый при тех же 180 лошадях тяжелее ЗИЛа где-то на две тонны. Я сегодня ваш ЗИЛ попробовал — по динамике земля и небо. К тому же у нас дизель, он не столь резво-приёмистый, как его не форсируй. Как на МАЗе заниматься спортом?
— Выедешь на нём тягаться с ЗИЛами на гонку и помашешь вам платочком вслед как Ассоль алым парусам, — добавил мой Ваня, которому пиво вселило несколько романтический настрой.
— Есть же ярославские ЯМЗ-238 мощностью в три сотни лошадей, — напомнил я, уверенный, что в заводских условиях его точно впихнут на раму и под кабину лобатого. — Но всё равно — дизель.
— С ним тоже как-то придётся химичить — со степенью турбонаддува, например, — прикинул Артур. — Но не ко мне, пацаны, за советом. Я, ёптить, по бензинкам спец.
Гораздо хуже