Но Лиза показала им свой концерт, явилась в длинном платье, в платке, начала нести какую-то чушь про молитвы, про то, что она уже чья-то там невеста. Придушить захотелось ее резко, но это было уголовно наказуемо, а Виталий Олегович кодекс чтил.
— Что здесь происходит? — мужчина спросил строго, Хабаров даже чуть не вытянулся по стойке смирно.
— Ничего. Ваша дочь Елизавета учила меня правильно креститься. Оказывается, я всю жизнь это делал неправильно.
— Извините, мне надо отойти в уборную, позвольте, папенька, — Лиза включила актрису, опустила глаза, прошмыгнула мимо мышкой.
Мужчины остались вдвоем на просторной кухне, Виталий Олегович смотрел настороженно, оценивающе, в каждом мужчине он видел потенциального соперника, потому что его Лиза — его дочь, только его девочка.
— Мне показалось, или вы знакомы с моей дочерью?
— Нет, нет. Я бы запомнил такую интересную девушку, — зачем Хабаров соврал, он не понял, Дюймовочка толкала его на все грехи мира. Но не хотелось подставлять ее перед строгим родителем сейчас. Иначе он даже украсть ее отсюда не сможет. — Егор Максимович, я лично не представился.
— Виталий Олегович.
Мужчины пожали руки, снова возникла неловкая пауза.
— А вы на самом деле решили выдать дочку замуж таким образом?
— Каким?
— Сделать выбор за нее. Думаете, она его примет?
— Если я так решу, то примет.
Виталий Олегович на самом деле так не считал, чтобы что-то заставить сделать Лизу насильно — такого не случится никогда. Она с малолетства, с пеленок была вредная и сама себе на уме.
— Правильно, я тоже такого мнения. Последнее слово должно быть за мужчиной, я на вашей стороне. В ежовых рукавицах надо держать этих несносных женщин.
Виталий Олегович был удивлен, этот молодой человек определенно начинал нравиться ему.
— А пойдемте выпьем?
— Не могу, за рулем. Но в другой раз не откажусь.
Удивительно, но, несмотря на год отшельничества, Хабаров как-то на удивление легко чувствовал себя в этом доме в компании ее хозяина. Но еще нужно было как-то отвлечь его бдительность от Дюймовочки, чтобы украсть ее.
Глава 23
— Долго еще ждать? Задолбался уже.
Мужчина нервно ерзал на сиденье, сжимал пальцами руль и вглядывался в темный переулок, откуда, по его мнению, должна была прийти или приехать девушка.
— Сема, закрой рот, я устал слушать твое нытье. Тебе сказали сидеть и ждать.
— Жду я, сижу и жду, что мне еще делать? Сколько уже можно за ней бегать? Надо было еще там ее прибить, а я предлагал голову, как курице, свернуть. Никто не согласился, а она таких дел натворила.
— Сема, я тебе сказал закрыть рот. Дел бы она никаких не натворила, если бы ты не оставил открытой канистру с бензином около бани.
— Так при чем здесь я? Это мышка-норушка бежала и хвостиком махнула. Пигалица наша маленькая, а от маленьких все беды.
Семен с Валерой вот уже несколько дней по приказу своего босса Семенихина искали сбежавшую из-под его присмотра девушку. Босса было жалко, знатно она его шибанула по голове. И убежала технично, и баню спалила, а ведь мужики были уверены: завтра где-нибудь в лесу найдут замерзшую.
Так нет, как-то выбралась.
— Это точно тот мужик из дома в лесу. Это он ее приютил.
— И что, мы теперь к нему в дом полезем?
— Почему нет?
— Сема, ты идиот, мы же не какие-то бандиты. Мы нормальные люди, нам дали задание привезти девушку. Мы привезли, а ни на какую мокруху и нарушение Уголовного кодекса я идти не собираюсь.
Валера был категоричен и предложение его напарника Семена свернуть девчонке голову, как курице, он отвергал сразу. Припугнуть — да, он мог, но не более.
— Да, жалко сухаря. Ты видел, какая шишка на голове была? Гематома. И нет чтоб успокоиться, заладил: «Приведите мне ее, я ей подарок не подарил». Блаженный, ей-богу, или ненормальный.
— Сема, закройся. Уже сиди тихо и жди.
— Не могу я сидеть тихо. Меня все это возмущает.
Мужчины ждали уже несколько часов около подъезда Елизаветы, даже спросили о ней у соседей — не знают ли они, где живет маленькая блондинка, острая на язычок и дерзкая на поступки?
Одна словоохотливая бабулька с ними поделилась, что есть такая зараза в доме, и что она даже приводила к ней участкового, чтобы тот ее отругал, провел разъяснительную беседу, что с пожилыми людьми надо разговаривать вежливо, а не как она — по-хамски и в грубой форме.
Однако, зазноба Семенихина оказалась дамочкой токсичной. Мало того, что спалила баню, чуть не убила короля сухарей, так она еще в городе прославилась. И то, что к ней приходил сегодня участковый, им даже на руку, значит, ее видели, она живая, здоровая и может вновь посетить усадьбу Семенихина.
— Слушай, Валера, а участковый нас не спалит? Тут какой-то долговязый тип в форме пару часов назад терся с тортиком и цветами. Случайно, не к нашей шел? А то, по словам той бабки, девка интересная оказалась.
— Не знаю, может быть. Но нам надо аккуратно пригласить ее с нами прокатиться, чтобы она не подняла шума.
— Я тебя умоляю. Я сама аккуратность.
— Знаю я тебя, поэтому будешь ждать в машине, когда она придет.
— А придет ли? Кто знает, куда она вообще умотала, какие приключения искать на свою пятую точку?
Не успел Семен договорить, как в переулок со стороны дороги медленно свернул большой внедорожник. Он осветил их сбоку фарами, мужчины пригнулись, а когда свет пропал, подняли головы. Здоровенный автомобиль остановился у нужного подъезда и погасил фары.
Несколько минут не было никакого движения.
— Думаешь, она?
— Не знаю, может быть.
— А что за мужик привез? Да твою же мать, ты посмотри, номера-то знакомые, такая была припаркована у дома в лесу. Вот тебе раз, дела все интереснее и интереснее. У Семенихина появился конкурент, жалко мужика. Слушай, Валер, может, какую-нибудь другую девку найдем, посговорчивей? Ту, которая денежки любит? Чует мое сердце, добром это не кончится.
— Семен, откуда у тебя сердце?
— Оно всегда было.
— Не было, как и мозгов у тебя.
А тем временем в салоне автомобиля кипели свои страсти.
— Егор, перестань. Ты помнешь мне платье.
— И что, действительно в монастырь соберешься? А платочек тебе этот очень идет.
Хабаров нагло лез к Елизавете целоваться, он сдерживал себя до этого всю дорогу, руки так и чесались прижать Дюймовочку к себе, стянуть