— Я точно не…
— Конечно! — перебил ее Кощег. — Слабую нечисть здесь давно сожрали местные обитатели. И почти разумную, способную с людьми разговоры разговаривать, тоже не пощадили. Остались лишь самые сильные, умелые исподволь в мысли проникать. Человеку ведь всяко сложнее распознать чужие голоса, если те уже в голове у него нашептывают. Сложнее противиться.
— Да уж, — Злата потерла лоб. — Тебе самому как удается бороться?
Кощег самодовольно усмехнулся.
— Привык, только и всего.
«Раз он смог, то и я привыкну», — подумала Злата и вздрогнула.
— Да что ж ты, как дите малое! — не выдержал Кощег. — Теперь всю дорогу станешь трястись от страха и в самой себе сомневаться?
— Послушай…
— Да успокойся ты! — прикрикнул он. — Разум одурманить лишь раз у нечисти выходит. Если человек сумел выжить после такого, а тем паче путы мысленные сбросить самостоятельно, впредь ни в жизнь не поддастся. Вот и весь сказ.
На душе посветлело. Даже с учетом того, что не сама она очнулась, а с помощью птицы кощеевой.
Некоторое время шли спокойно, ничего не случалось, лишь изредка взбирались на гать крупные, как специально откормленные, лягушки и просили, а то и требовали у Кощега взять их замуж. Тот привычно пинал их с гати. Только на последнюю, величиной с поросенка-корытника, саблей замахнулся. Оценив движение, та сама в воду плюхнулась, кучу брызг подняв. От них Кощег рукавом закрылся, но не особенно удачно, потому теперь ходил весь в грязевых подтеках. Злата всякий раз на него смотрела и посмеивалась, а Кощег делал вид будто не замечает и повыше задирал острый нос.
Все было хорошо и даже весело пока на гати в десяти шагах впереди не разобрала Злата полупрозрачную фигуру. По виду вроде женскую, закутанную в темно-серый плащ.
— Тихо, — Кощег вновь оказался рядом, за руку схватил. — Замри.
Злата сама догадалась, что они с призраком увиделись.
Сколько так простояли неясно. Все это время ничего не происходило вокруг, даже туман, по-прежнему стоящий над поверхностью, чуть поредел. Наконец двинулась фигура вперед медленно и плавно. Вокруг ее головы заплясали зеленоватые и золотистые колдовские огни, руки в стороны протянулись, и Злата глазам не поверила: прямо из воды начали расти стебли величественных трав и деревья. И мига не прошло, а вокруг целый лес вырос, вернее сад.
— Пойдем за ней, — прошептал Кощег. — Только небыстро.
Не только не быстро, но и не медленно — это опосля выяснилось, когда Злата обернулась и увидала тьму, окутывавшую гать в десяти шагах позади.
Так и продолжили движение. Впереди летел призрак, едва бревен носами сапожек касаясь — да не сафьяновых, красных, как на Руси носили, а нежно-голубой кожи неведомого зверя или и вовсе чудо-юды, — затем Кощег и Злата, не просто веревкой связанные, а вцепившиеся друг в дружку словно полюбовники, а уже за ними мрак сплошной, в который уж точно лучше не попадать было.
Сад к тому времени разросся еще сильнее. Расцвел яблоневым и сиреневым цветом. Аромат стоял такой, что кружил голову и мысли дурманил. Вскоре сменился цвет плодами огромными, соком наливными, красивыми — глаз не отвести. Злата сглотнула.
— Только не вздумай сорвать цветок или ягоду. Про яблоко вообще молчу.
— Чай сама догадалась, что нельзя, — прошептала Злата и подумала: теперь точно не поддастся искушению. Да даже если бы есть плоды можно было, не притронулась и не надкусила назло Кощегу.
Так до самой зари вечерней шли. Как сумерки опустились, призрачная фигура остановилась, поколыхалась, колдовскими огнями подсвеченная и, в единый миг развернувшись, посмотрела на преследовавших. Упал капюшон с головы. Глянула на них призрак в действительно женском обличии. Вот только лицо ее было раскроено словно надвое. Одна часть принадлежала девице, еще недавно девочкой прозываемой, вторая же — древней старухе с цепким взглядом. Сам собою возник и засиял на лбу призрака золотой венец, яхонтами украшенный. Подняла она руку и… пропала, как и не было, а вместе с ней сад чудесный.
— Хорошо хоть гать не исчезла, — проворчал Кощег, и Злата с ним согласилась, — а-то всякое бывало.
Что именно бывало из всякого рассказывать он не стал. Впрочем, Злата и не просила. Только страшных историй ей сейчас недоставало. Таковые россказни хорошо слушать у костра да в доброй компании, когда тепло, сытно и каждый в случае нужды готов спину прикрыть, а не посреди болота, полного опасных тварей, находящегося незнамо где.
Ночь опустилась вокруг, только идти светло было. Повсюду светились гнилушки, колдовские огни друг за дружкой над водой носились, в глубине переливались разноцветьем упрятанные в трясину сокровища и пустые глазницы мертвецов — куда же без них. Однажды забурлила вода, нечто огромное поднялось к самой поверхности, выпростало голову на длинной шее, чем-то напомнившей хобот элефандина, но путниками, по гати бредущими, не заинтересовалось, поймало зубастую рыбину, одновременно напоминавшую щуку и сома, да убралось восвояси.
— Это чудо-юдо мирное, — сказал Кощег, — бывало, коркодил вылазил, а пасть-то у него не в пример больше.
— Ты живойта в виду имеешь? — уточнила Злата.
— Ну а кого ж еще?
— Красиво здесь ночью, — заметила Злата.
— Это ты еще головы не поднимала.
Кощег указал ввысь на наконец-то очистившееся от белесой хмари небо. Злата взглянула и ахнула. Весь купол сиял глубинным светом. Звезды в салки на нем играли. Ржали и били копытами стрибожьи кони. Пролетела Баба Яга в ступе, помелом направление задавая.
— Ты смотри, смотри, — прошептал Кощег, — я поведу, не дам оступиться.
Злата едва рот не открыла от того, чего увидела. Показалось, в вышине повстречались обе зорьки-заряницы: утренняя и вечерняя. Были они очень похожи, ничего не стоило спутать.
— Удивлена? В грозник любят зорьки ходить рука об руку, — сказал Кощег. — Двойницы они, сестры родные. Надоедает им дружка за дружкой по небосводу бегать, хочется встретиться да посекретничать о своем девичьем.
Ехал на огненном жеребце босой воин с копьем и кудрями венком украшенными, собирал облака с пастбищ и гнал на север. Одна маленькая звездочка слишком заигралась и скатилась с небосклона где-то за лесом. Злата проследила ее движение, моргнула и охнула. В болоте, оказывается, тоже творилось неожиданное.
Кочки с зеленой травой то тут, то там повылазили из-под воды темной, и на каждой