Карина очень долго рассказывала родителям о том, сколько она всего делала, пока они были в походе? Родители слушали дочку очень внимательно. Отец сначала очень сильно возмутился поведением её друзей. Видно было, что аж кипит от негодования. Но чем дольше рассказывала Карина о своих злоключениях, тем более выразительно переглядывались отец с матерью. При всём первоначальном возмущении они прекрасно знали свою дочь. И у них возникли очень большие сомнения относительно того, что она рассказывает. Уж очень трудно им было представить свою кровинушку, с топором заготавливающую дрова для костра или лихо ставящую палатку без какой-либо помощи со стороны. Они прекрасно помнили оба, что именно умела их дочь и как она проявляла свои бытовые навыки, а точнее, их полное отсутствие, когда выезжала с родителями на дачу.
Не всё там так просто было, — подумал отец Карины, кивая дочери, которая совершенно не замечала изменившейся реакции родителей на свой рассказ. Переглянувшись с матерью и подмигнув ей, отец предложил Карине, поднимаясь:
— Поехали.
— Куда? — изумленно спросила его дочь.
— Поехали к твоим друзьям. Это не так уж далеко, через несколько часов будем на месте. — пожал плечами отец. — Я этого так не оставлю. Хочу разобраться, как это они так поступают с друзьями. Что это за товарищи такие?
— Нет, не надо, — замахала руками Карина, — мне будет неудобно.
— Что значит неудобно? — поддержала мужа мать. — Они тебя эксплуатировали, обижали. Это что, советское поведение? Это как вообще друзья так могут себя вести? Ни в какие ворота такое не лезет.
— Да ладно, — замахала руками Карина, — я больше вообще не хочу с ними общаться и не буду. Зачем мне ещё вот эти все разбирательства?
— А ты и не будешь разбираться, — строго сказал отец, — разбираться буду я. В конце концов, ты моя дочь. Я никому тебя в обиду не дам. Поэтому давай не спорь, отдохни немного, собирайся и поедем.
— А вдруг они уже уехали, — схватилась за последнюю соломинку Карина, — Где мы их тогда искать будем? Только зря поедем.
— Так ты же сама сказала, что вы решили остаться с компанией, с которой познакомились, — напомнила дочери мать.
Карина хмуро поджала губы. Да, сама же сболтнула, — с досадой подумала она.
Согласившись с родителями, Карина пошла в ванную, чтобы принять душ, а потом села за стол кушать. Она надеялась, что пока будет отдыхать, родители немного остынут и передумают ехать, но не тут-то было. Оба деятельно собирались, обсуждая, что взять с собой.
— А куда вы столько вещей берете? — удивлённо спросила Карина родителей.
— Ну так, а чего нам зря просто так несколько часов кататься? — откликнулся отец, упаковывая какую-то посуду. — Разберёмся с твоими обидчиками, а потом найдем местечко подходящее, отдохнем пару дней на природе. Рыбки половим, накупаемся вволю, красота.
— Конечно, хоть отдохнем по-человечески, молодость вспомним, — с энтузиазмом поддержала его мама. — А потом уже на дачу рванем.
Карине ничего не оставалось, кроме как хмуро одеться, снова перебрать свои вещи, взять с собой и вместе с родителями погрузиться в машину.
— Ну что, в путь, — весело сказал отец. — Времени еще полно. Темнеет поздно. Успеем и доехать, и переговорить, и на ночлег устроиться.
Заехав в магазин и накупив в дорогу продуктов, они двинулись в путь,
* * *
Москва, Лубянка
Майор Артамонова, расставшись с агентом «Скворец», сказала себе, что уж ей-то давно пора бы перестать удивляться тому, что от Дианы можно ожидать чего угодно. Но одно дело сказать себе это, а другое узнать от нее, что, сказав ей, что уезжает в Ниццу, она успела повоевать в Венесуэле с колумбийскими революционерами. Правда, она их назвала террористами, как их клеймит обычно капиталистическая пресса, но ей это простительно, учитывая, что они попытались ее с мужем похитить. Да и в принципе это и даже хорошо, гораздо хуже, если, разговаривая где-нибудь за рубежом, она случайно назовет их революционерами, как принято в СССР. Да, это та ошибка, которую она у нее исправлять не будет.
Сразу по возвращении она отправилась к подполковнику Кутенко докладывать о разговоре с Дианой. Не так и часто кто-то из ее агентов притаскивает в клюве что-то достойное. Конечно, начальник будет решать, но на взгляд Марии информация о колумбийских революционерах, жаждущих сотрудничать с СССР, это вполне себе ценные данные… Не говоря уже о том, что это прекрасный повод сразу зарекомендовать себя энергичной и деятельной…
Кутенко им представили, как нового начальника, буквально в этот вторник, и первое впечатление он произвёл на сотрудников достаточно положительное. С другой стороны, на фоне Третьякова почти кто угодно будет выглядеть неплохо. По Третьякову все сотрудники за несколько дней его руководства дружно сошлись в общем мнении — а начальник-то дурак… Люди, все же, в управлении разведки работают достаточно проницательные… На их фоне он смотрелся крайне странно. Напыщенный, самовлюблённый, сам себе что-то постоянно придумывающий о внешнем мире, вместо того, чтобы ознакомиться с фактами, презрительно смотрящий на сотрудников… Оставалось только пожалеть контрразведчиков, к которым его перевели. Глядя на Третьякова, Мария впервые усомнилась в авторитете КГБ. Как возможно, чтобы такой человек стал полковником, пусть и в провинции?
Артамонова понимала, конечно, что Кутенко после перевода будет чертовски занят. Это же какой пласт информации нужно поднять… Но ждать удобного случая не планировала. Ей выгодно прийти с чем-то важным одной из первых в отделе. Тут тоже есть конкуренция… И хотелось бы сразу произвести впечатление продуктивного сотрудника.
Так что она решительно постучала в дверь начальника. И войдя, сразу же взяла быка за рога:
— Товарищ подполковник, разрешите доложить? Появилась важная информация от приехавшего из Латинской Америки агента.
Мария сполна насладилась удивлением на лице нового начальника. Да, несмотря на то, что я девушка, у меня есть агент, что свободно ездит так далеко. А у мужиков в отделе — нет. Они так удивить нового