Блин! Кажется, мы своей возней привлекли внимание… Ну, или я накаркал…
— Так что, «откуда им там взяться»? — передразнил я Аню. — Вон, взялись. Ну что, все еще хочешь первой пойти?
— Я поняла, — буркнула Аня. — Что мне делать-то, говори уже!
— Держи вот это, — я протянул ей пистолет. — Вот так его снимают с предохранителя, — я показал, как это сделать, — Стрелять только если меня уже жрут или по моей команде. Целишься вот так и нажимаешь сюда, — я снова все ей показал, — поняла?
— Ну…
— Будем считать, что поняла. Держись сзади, не высовывайся. Нам на какой этаж?
— На шестой.
— Хорошо. Сейчас поднимаемся, и не забудь — держись от меня на две-три ступеньки ниже. Не больше и не меньше.
— А почему не на лифте?
— Потому что если мы застрянем — лифтеры вряд ли приедут быстро. Ты очень хочешь сидеть в жестяном ящике, когда вокруг бродят монстры? Я — нет. Так что ножками, ножками…
Аня кивнула, еще раз посмотрела на пистолет, который ей передал я, будто мысленно повторяя те действия, которые я ей продемонстрировал с ним, и, пару раз вдохнув-выдохнув, сказала:
— Все, я готова. Давай!
— Погодь. Ключи от квартиры у тебя где?
— На той связке, что у тебя в руках. Где им еще быть?
— Тогда я сейчас открываю входную дверь и отдаю тебе их обратно. Только не убирай связку никуда, мало ли что, вдруг придется быстро отпирать двери.
— Ага.
— Ну, тогда пошли!
Я быстро приложил желтую «таблетку» магнитного ключа к дверям, дернул на себя тяжелую створку и, сунув назад Аньке в руки связку, осторожно шагнул внутрь.
Лампочка на входе, естественно, не горела, но это было не страшно — темноту отлично прорезал луч мощного фонаря на цевье пистолета-пулемета. Я достал эту реплику знаменитого «Шурфайера» еще зимой, когда гоняли на CQB-игру в заброшенном давным-давно доке для подводных лодок. На оригинальный фонарь жутко давила жаба, так что на «Султан-экспрессе» был заказан бюджетный вариант — его копия.
Удобный фонарь мне так понравился, что я его не закинул вместе со всей снарягой в ящик, а положил в бардачок машины. На нем были смонтированы крепежи под планку Пикатинни, а на нижней части ствола пистолет-пулемета как раз было крепление под него, так что установить фонарик на попавшее ко мне в руки оружие не составило труда — все ведь под рукой, как специально.
Медленно «нарезая пирог», как и учил меня наш инструктор по бою в зданиях, то есть двигаясь спиной к стене, максимально захватывая взглядом и соответственно стволом оружия зону перед собой, я поднимался. Анька не отставала, так что мы бодро прошли площадку первого этажа.
Пока без проблем. Противника не видно, хотя подозрительные звуки в подъезде были, но идентифицировать их и тем более понять, как далеко от нас источник, пока не получалось — эхо в подъезде все портило.
Мы шли не спеша, и уже поднялись на площадку между вторым и третьим этажами. Тут было выбито стекло, а на полу лежали осколки, причем они были испачканы кровью. Крови было прилично. И более того — тот, кто окно разбил, порезался стеклом, затем пополз вверх. Кровавая полоса тянулась по ступенькам, и я, стараясь не вступить в кровь, медленно пошел вперед, наведя ствол на площадку выше.
Благо тут стояли высокие стальные перила, и сигануть на меня не смог бы и чемпион мира по паркуру — сквозь прутья не пролезет, а вот пуля пролетит запросто.
Через два пролета, между третьим и четвертым этажом кровавый след оборвался. Зато я увидел сначала лежащий на краю ступеней шлепанец — резиновый, потертый и с жутко неудобными креплениями. Обычно их называют вьетнамки. А потом нашлась владелица этого шлепанца.
На лестничной клетке сидела на корточках тетка лет пятидесяти, в одном резиновом шлепанце на ноге, близнеце того, что я только что видел, и в домашнем поношенном и выцветшем халате. Похоже, дамочка вышла из квартиры на площадку лестницы, и тут к ней пришло ее «счастье». Счастье выглядело как небольшого роста паренек из средней Азии, который лежал на кафельном полу и, судя по тому, что я видел, точно был мертвее некуда.
Его живот был распорот, и из него во все стороны торчали окровавленные внутренности. Часть из них, с аппетитом чавкая, пожирала тетенька. В момент моего появления она как раз впилась зубами в вырванную печень, от чего та брызнула во все стороны кровью.
Перепутать тетку с обычным живым человеком можно было только лишь с большого перепоя — у нее было сорвана и обглодана половина левой щеки, из-под висящего шмата плоти виднелись окровавленные десны и зубы. Причем умерла она довольно давно, точно больше суток — края раны успели побуреть, а сама кожа на лице стала серой, неестественной.
Аня, увидев эту картину, тут же забыла про все уговоры и про то, что вообще-то должна была прикрывать меня. Да чего там, она, похоже, и про оружие в собственных руках забыла.
Одно дело — увидеть почти чистеньких ментозомби, которых мы к тому же уже успели угомонить, и совсем другое — это свежий труп обывателя, который буквально разорвали и им как раз питается другой обыватель, выглядевший так, будто давно умер, но забыл об этом. Будь ты хоть трижды медиком или бывалым воякой, но вид подгнившего ходячего трупа, закусывающего печенью разорванной и чуть ли не выпотрошенной жертвы, не оставит тебя равнодушным.
Это мерзко и это страшно.
А главное — такое зрелище заставит проснуться самые что ни на есть атавистичные страхи, кричащие тебе — это страшно, так не бывает, беги и кричи! А-а-а!
Вот и Аня из всех шаблонов выбрала самый паршивый — она заверещала, как будто ей уже отгрызли ползадницы, и попыталась убежать. Но, поскользнувшись на ступенях, залитых кровью, пролетела пол лестничного пролета и уселась задницей на площадке. Впрочем, даже в такой позиции Аня принялась активно шевелить ножками, пытаясь отползти подальше. Упершись спиной в угол, она явно не понимала, пребывая в панике, что же не дает ей еще дальше уползти от мерзкой твари, с которой она не сводила взгляда…
А тварь меж тем явно заинтересовало мельтешение и вопли, потому она, выронив из пасти кусок печени, сделала пару шагов вперед.
То, что когда-то было вполне обычной