Я тут же потерял интерес — последнее, чем я собирался в ближайшее время заняться, это ловить рыбу. Да, у деда могли были быть полезные для нас штуки, но ради них рисковать я не буду.
— Джей, надо зайти, — вдруг заявила Анька.
Она всегда называла меня по позывному, когда дело касалось чего-то важного. Настолько важного, от которого, по ее мнению, я просто не мог и не должен был отказаться.
— Сдурела? — я даже охренел от такой заявочки. — Нам к тебе надо, хотя я даже не знаю, зачем мы так рискуем. А потом валить отсюда побыстрее.
— Нельзя так. Там ведь старик парализованный лежит. Позавчера к нему скорая приезжала — я на смену шла, видела. Мы что, просто бросим его на верную смерть или от голода и жажды, или его просто сожрут такие, как… — Аня бросила быстрый, опасливый взгляд на только что мной убитого зомби, — как эта?
И что мне ей сказать? Что бросим, что он, скорее всего, труп? Что его уже наверняка давно сожрали?
Да она просто меня пошлет и полезет в квартиру сама. И в целом, по-человечески будет права — переключать мозг в режим «выживание» готов дай бог один человек из ста, да и то не сразу.
Но если быть реалистом, а что я могу сделать? Ну вот, допустим, там лежит парализованный дед, которого по каким-то причинам не сожрала тетя Зина. И? Тащить его с собой мы не можем. Нужен спецтранспорт, а у нас и обычный то транспорт на ладан дышит. Потом за ним нужен уход, его, пардон, мыть надо, как минимум. Может, таблетки какие нужны или капельницы даже. Как все это обеспечить, где достать? С ним у нас никаких шансов, да и у него с нами…
Еще он вряд ли проживет намного дольше с нами, чем здесь один. Единственное, что мы можем сделать для него — просто добить, чтобы не мучился, да и все. На любой другой гуманизм, будь он не ладен, нет и не будет времени, средств и прочего. Но я сам про себя это все проговариваю и понимаю, что хреново это звучит. А уж если оно для меня хреново звучит, то и для других тоже.
— Жень! Он ведь живой человек!
— Или уже нет.
— Тогда нужно проверить и…убрать его. Нам ведь назад возвращаться потом? Будем спускаться, а тут…
— Тут дверь можно закрыть, — напомнил я.
— А вдруг дверь не захлопнется? Да и вообще, мало ли…мы про этих монстров ничего не знаем, вдруг они двери умеют открывать?
— Так он же парализованный, нет? — вновь напомнил я.
— А мало ли что…
Аргумент был так себе, но раз уж события так поворачивались и я ничего с этим сделать не мог — Аня, я по ней вижу, однозначно попрется в эту квартиру…
А раз так, то грех было не воспользоваться моментом и не прихватить что-то полезное для нашего выживания. Рыбаки — они почти как охотники. Запасливые ребята и, как правило, на всякий случай держат дома кучу всего того, что может сгодиться на природе. А уж нам сейчас и подавно.
Пока я додумывал все это, Аня устала ждать и, развернувшись, направилась к входу в квартиру.
Ну что за человек! Говорили, договаривались, наглядно ведь показывал, к чему такая самодеятельность приведет, и вот… Пришлось переться за ней, а что оставалось еще?
Я быстро догнал, схватил ее за шкирку, как нашкодившего котенка, и переместил назад, себе за спину.
Мы прошли коридор, где в углу помимо камуфляжных курток висела на специальных крючках целая гора всяких удочек, и то, что заставило мое сердце биться куда быстрее. Там висело три оружейных чехла, явно без стволов внутри. Но…кто ж просто так будет вешать ружейные чехлы? Там, где есть чехлы, есть и стволы, это аксиома. Не удочки же он в них таскал? И неудобно, и для удочек есть своя «тара».
Из коридора вело три двери — одна полуприкрытая на кухню. Это было ясно по столу, который я видел через щель между дверью и косяком, а также по запаху чего-то подгоревшего, который доносился из-за двери.
Еще две двери были закрыты. Анька пошла глянуть, что там на кухне, а я, соответственно, распахнул правуюдверь, тут же поводя стволом из угла в угол комнаты.
Тут царил разгром. Со стены над диваном был сорван красный ковер, неопрятной кучей лежащий сейчас на этом самом диване. Сервант, раньше бывший частью очень хорошо сохранившейся мебельной стенки еще периода Союза, лежал на полу. Вокруг него лежали осколки стекол и разбитые хрустальные бокалы, рюмки и прочие атрибуты давно ушедшей эпохи, бережно хранившиеся в этом серванте, наверное, как раз с тех самых времен, когда они были большой ценностью и ставились на стол только по большим праздникам.
Что же послужило причиной этого беспорядка? Бессмысленного вандализма за зомби я пока что не замечал, так что это следы борьбы. Но кого с кем? Если бы в доме были еще зомбаки — они бы вышли, как только мы вошли внутрь, или даже раньше, когда мы стояли на лестничной площадке.
Дед вроде парализован, так что даже если и зомбанулся, то, кажется мне, способность ходить вряд ли обрел. Да и по стенкам вряд ли стал бы бегать за собственной женой…
— Ань, иди сюда! — образ ползающего по стенам престарелого зомби-паралитика как-то очень уж ярко отразился у меня в фантазиях, да и подруга что-то тихо себя ведет…
Но мой призыв опоздал. Пока я разглядывал комнату «тети Зины», Аня уже закончила с кухней и сунулась в последнее, не осмотренное мной помещение, затем вылетела оттуда через мгновение с диким воплем.
— Там! Там! Джей!
Я влетел в комнату, держа наизготовку пистолет-пулемет, и тут же отскочил обратно к двери.
Практически сразу же на входе я ощутил отвратительную смесь запахов дезинфицирующих средств, чего-то протухшего, крови и вони немытого человеческого тела.
В середине комнаты стояла какая-то сложная механическая конструкция, собранная из штанг, шестеренок и валов. Растянутый на ней, привязанный за конечности, раззявив рот,