В сад вышла бесцветная женщина лет сорока в мешковатом платье на завязках и вязаном кардигане и позвала пастора.
– Дамы закончили обсуждение, преподобный. Есть пара моментов, которые они хотят с вами решить. Я подала чай.
– Я могу на секунду отвлечь мисс Прескотт, Линк? – спросил я.
– Конечно, мистер Стин. И, мисс Келси, хочу сразу сказать, не знаю, что это за «пара моментов», но если они касаются украшения церкви, то мой решительный ответ «нет».
Я заглянул в небольшую комнату в боковом помещении церкви, где обнаружил кружок из дюжины женщин разного возраста, от тридцати до шестидесяти. Одеты были все практически одинаково в хлопчатобумажные или ситцевые платья, твидовые жакеты и вязаные кофты. На их фоне заметно выделялась миссис Темблтон. Хотя она тоже переоделась после утренней службы, даже скромный наряд домохозяйки не мог затмить ее красоту. Наоборот, одетая в простое бежевое платье, с темными волосами, разделенными на прямой пробор и забранными в сеточку так, что они спускались до середины шеи, она сейчас напоминала какую-то средневековую святую. Скорбное выражение лица, опущенные вниз уголки полного рта, синие тени под глазами, видимые сквозь пудру, только дополняли этот образ. Как и все присутствующие, миссис Темблтон подняла взгляд от чашки с чаем и воззрилась на меня с вежливым удивлением.
– Вы по поводу ужина, мистер Стин? – неожиданно захлопотала мисс Прескотт. – Неужели Марта вам не передала?
Домохозяйки покачали головами и вновь вернулись к чаю с печеньем.
– Нет, ужинать я не буду, – обратился я к хозяйке гостинцы, когда мы вышли в коридор. – Я хотел вас спросить о часах Френка Андерсена. Швейцарских, фирмы «Жежер-ЛеКультр». Это правда, что их ему подарил отец?
– Серен? Какие еще часы? Да от него осталась пара рабочих ботинок и куча долгов. Если от кого бедный Френки и унаследовал пагубную привычку к пьянству, так это от отца. Упокой Господь его душу. Элси могла бы выбрать себе кого-то и получше, она была настоящей красавицей. Хоть в этом Френки пошел в мать.
– Часы, мисс Прескотт.
– Нет, я же сказала, отец ничего ему не оставил. Да и откуда бы у него взялись швейцарские часы еще и с таким чудным названием. Серен приехал работать на лесопилку откуда-то из Небраски в самый разгар Великой Депрессии.
– И вы никогда не видели у Френка таких часов? Прямоугольных с черным циферблатом?
– Нет… – задумчиво произнесла мисс Прескотт. – Я пытаюсь вспомнить, честно. Когда Френки приехал на похороны Элси, он, конечно, сильно изменился. Возмужал, похудел, выражение лице стало более… жестким. Но он выглядел хорошо. Приличный костюм, прическа. Наверное и часы тоже… Кто же сейчас ходит без часов? Вот только не помню. Вы говорите, прямоугольные? Нет, не могу вспомнить. А это важно?
– Возможно, и не очень.
– Вы мне многого не рассказываете, мистер Стин. У Френки крупные неприятности? Он снова может угодить в тюрьму? – мисс Прескотт приложила руки к груди.
– Нет, мэм, все еще можно исправить. Френк не сделал ничего ужасного, – неожиданно для самого себя ответил я, глядя на расстроенное лицо женщины. Наверное вспомнил фразу преподобного Линкольна про веселое сердце. Мать Андерсена уже умерла из-за печали по сыну, не хотелось бы, чтобы его крестная тоже захворала.
– Я буду молиться за Френки, – пробормотала женщина и вернулась к чаепитию.
Глава 30
Выйдя из церкви, я направился в сторону бывшего порта в поисках «Старого редута». В отличие от идиллического центра города, здесь отчетливо распространилась мерзость запустения. Когда-то красивые деревянные дома почернели и частично развалились, на дорогах зияли выбоины, напоминающие застарелый кариес. Я подумал, уж не в этом ли районе находится злосчастный дом Андерсена, которой ему так и не удалось до сих пор продать. Надо бы найти этот дом. Сомнительная идея, но вдруг Андерсен оставил там какие-то зацепки вроде того конверта от письма к матери, забытого в бардачке синей «импалы».
В баре было тепло и уютно, толстые стены защищали от пронизывающего морского ветра, зато из окон открывался прекрасный вид на залив. Народу и здесь было мало. Я спокойно нашел себе отдельный столик, заказал бутылку дешевого калифорнийского шардоне и какое-то странное варево из моллюсков, больше напоминавшее жидкий цементный раствор с кусочками резиновых морепродуктов и безвкусных овощей. Сама жижа была ужасно пересолена, к тому же временами на зубах хрустели остатки раковин. Я уже стал жалеть, что отказался от рыбы и отбивных с печеным картофелем в «Прескотт Инн». Судя про мрачным лицам бармена, официантки, которая с равным успехом могла бы быть его сестрой, женой или матерью, а также трех мужчин, сидевших за стойкой, рассчитывать на дружескую беседу в этом заведении явно не приходилось.
– Я почему-то так и подумал, что найду вас здесь, – рядом со мной без приглашения плюхнулся Хопи. – То есть вначале я зашел в отель, но там лишь обедали двое коммивояжеров, а Марта с возмущением заявила, что вы хотите вкусить местных развлечений. Машина ваша стоит на улице, у Долана вас тоже не было, ну я и подумал, куда еще вы можете пойти? Все-таки я был журналистом.
– Зачем вы едите эту гадость? – спросил он, опрокидывая залпом порцию бурбона. – Все знают, что Эш не умеет готовить. Он добавляет в свою похлебку морскую воду, мол, так делали его предки. Но не все из того, что делали наши предки, было правильно, я так вам скажу.
– Можете не доедать, – предложил Хопи, глядя, как я стараюсь выловить фрагменты моллюсков и рыбы из тарелки. – Эш не обидится. Заплатили доллар за порцию, уже хорошо, а я считаю, что даже переплатили. Пошли отсюда, у меня есть предложение получше. Я нашел того, кто может вам рассказать все про Френка Андерсена.
– И кто это? – спросил я, когда мы расплатились и вышли на улицу.
– Пит Хейс. Его старый друг со школьных времен. Я встретил его сегодня с женой на улице, и они пригласили нас на воскресный обед. Белинда Хейс, кстати, прекрасно готовит. Надеюсь, вы не убили свой желудок стряпней Эша. Я потратил некоторое время, чтобы вас найти, так что мы немного опаздываем. Давайте воспользуемся моим автомобилем. Хейсы живут на противоположном конце города в доме, который достался им от родителей Белинды. Один из последних новых домов, построенных в Колдуотере еще в двадцатые.
Действительно, бунгало четы Хейс не претендовало на какой-то исторический стиль.