Девушки столпились у короткого борта, и Арина пока отошла в сторону, чтобы не мешаться. Левковцев был с ней.
— Прыгать что-нибудь будешь? — спросил тренер.
— Одинарный аксель прыгну, — ответила Арина. — И вращение исполню в сидячем положении. Платье это обычное, без спортивных трусов. Так что рисковать не стоит. Просто покатаюсь красиво, поторгую лицом, спирали поделаю: ина бауэр, гидроблейд, кораблик, ещё что-нибудь типа этого, не сильно энергозатратное. В общем, как-то так…
В это время свет стал понемногу гаснуть, словно съедаемый тьмой. И сразу же по арене забегали многочисленные разноцветные следы от нескольких вращающихся цветных шаров под потолком. Цвета были очень красивые и очень профессионально поставленные. Сцена с музыкальными инструментами при этом была ярко освещена несколькими цветными прожекторами, мигающими в непонятном порядке. Трибуны заволновались и начали аплодировать.
Арина смотрела на сцену, и увидела, что первым появился барабанщик. Господи, неужели они здесь будут исполнять живую музыку? Так и было!
Барабанщик шёл и держал руки над собой, мерно стукая одной барабанной палочкой о другую и приплясывая. Потом сел за ударную установку и начал размеренно отбивать простой такт. На трибунах засвистели и начали аплодировать, стараясь держать такой же ритм. Барабанщик бил ногой по педали бочки и иногда касался палочкой тарелок. Выходило очень красиво: из колонок доносились мощные басовые удары, перемежаемые нежным переливчатым цоканьем на высоких частотах.
Потом вышли два парня: один тот, который был в синем плаще, а другой в кожаной куртке. У того, что в плаще, была в руках бас-гитара. Он подключил её к усилителю, поставил ногу на колонку и начал неторопливо играть ритм. И это уже была музыка! Колонки очень мощно заиграли ритмичную басовую партию.
Второй мужчина в это время подошёл к синтезатору с надписью Roland и начал играть довольно известную мелодию, которую Арина, кажется, слышала в нескольких сборниках и по радио. Зрительный зал уже в этот момент ревел от восторга, хлопал в ладоши и стучал ногами. Такое ощущение, словно это действо происходило накануне какого-то рок-концерта.
Председатель Федерации фигурного катания СССР, товарищ Шеховцов, смотрел на это представление и был сильно удивлён. Ну разве в СССР возможно такое? Такой сплав шоу, спорта и ледового театра? Только скажи на заседании комитета по физкультуре и спорту, как это всё зажигательно и как увлекательно, как к этому тепло относятся зрители, и что нужно бы устроить нечто подобное и у нас… Партбилет на стол, конечно, не положишь, но пару ласковых слов товарищ Грамов может сказать. Например, о том, что в нашем государстве не нужны никакие буржуазные шоу со скачущими марионетками капитализма, и что нашим людям нужен только спорт и спортивные достижения, которые ведут к победе коммунизма.
Хотя… Шеховцов был достаточно современным человеком и понимал, что нашествие нового и современного было неизбежно. Хватит жить в лесу, молиться колесу! Посыл к новой жизни виделся во всём. И этому посылу нужно было соответствовать!
…Похоже, синхронистки знали, когда нужно выходить на лёд, потому что как только заиграл синтезатор, они одна за другой стремительными рыбками вылетели в середину арены, встали там в круг и начали кататься по идеальному радиусу. В это время вышла из-за кулис певица Сандра, одетая в яркую майку с большим вырезом и свои джинсы-леггинсы с цепями.
— Привет, Любляна! Привет, народ! Й-о-у!!! — крикнула в микрофон Сандра, подняла руки, похлопав ими над головой, и начала петь. Голос у неё был хорошо поставлен, а ещё громадная арена способствовала приличной реверберации, и получалось очень красиво.
А как она двигалась! Это первое, на что обратила внимание Арина. Эта Сандра была очень артистичной и очень пластичной. И какие волосы шикарные! Наверняка она занималась у станка хореографией, так как все её движения были отточены и все исполнялись в такт музыке. При этом она ни разу не сбилась и не сфальшивила ни одной ноты! Хотя пела в живую! Можно это себе представить? Аранжировка, конечно, была концертной и более упрощённой, в отличие от вылизанной студийной, но это наоборот, заводило публику ещё больше!
Звук на арене был отличный, похоже, стояла иностранная аппаратура, и зрители быстро втянулись в процесс. Они, наверное, даже позабыли, что пришли смотреть на фигурное катание и на такой скучный вид, как обязательные фигуры. Всё вместе работало прекрасно. Синхронистки катались фигуры, то сходились, то расходились, то ехали звёздочками, исполняли другие свои элементы, это выглядело очень красиво. А если иметь в виду, что в это время ещё и звучала красивая живая музыка, то впечатление было просто потрясающим. Таким потрясающим, что даже Левковцева взяла за живое. Тренер стоял у бортика, и приплясывал вместе с другими тренерами и фигуристами.
Только одна Арина была спокойна. Она оценила выступление и смотрела на него с точки зрения профессионала, так как в послеолимпийский чёс понаторела в ледовых шоу. Но даже она была вынуждена признать, что сегодняшнее действо вышло просто прекрасным. А если оно вышло прекрасным, значит, ей тоже нужно откататься достойно и не упасть лицом в грязь…
…Наконец мелодия закончилась, и синхронистки стали выходить со льда под бешеные аплодисменты восторженных зрителей. Арина хлебнула воды из бутылки, вытащила салфетку из салфетницы, вытерла нос и приготовилась стартануть. Всё время, пока катались синхронистки, она разминала ноги и сейчас почувствовала, что подготовилась к прокату хорошо.
Музыка в это время перестала звучать и Сандра сказала в микрофон:
— Дорогие друзья! Я рада вас приветствовать на этом замечательном шоу. Мне понравился ваш город, понравились ваши люди, понравились вы, и я надеюсь, что вам надолго запомнится то, что вы сейчас видите и слышите. Я жду вас на своих следующих концертах! Й-ееес!
В это время трибуны в очередной раз взорвались приветственными криками и аплодисментами. Сандра закончила говорить и ударник начал отбивать небыстрый ритм бочкой, потом вклинилась бас-гитара. И тут же начал играть синтезатор. Арина вышла на лёд.
Сандра начала петь, и Арина в тон музыке поехала к центру арены по очень крутой дуге. Она чувствовала, как юбка, словно язык пламени, развевается за ней, оставляя правое