Мы выходим на небольшую поляну, залитую серебристо-красноватым сиянием. Ветер шевелит наши волосы, а также заставляя листву и траву вокруг нас колыхаться. Картина напоминает сцены из старых легенд, где воины сходятся, чтобы сразиться в последний раз.
Усиливая зрение, я замечаю движение: вдалеке, в нескольких километрах находятся оборотни. Они движутся плотной группой — примерно пятьдесят, нет, пятьдесят с лишним зверей. Волки, но не обычные: крупные, с горящими глазами и почти человеческим осмысленным взглядом. Один из них выделяется особенно: он больше остальных, и его шерсть отливает густым алым цветом, словно запёкшаяся кровь. Сравниваю его с Дианой: между ними явное сходство, только она меньше ростом и темнее, а этот альфа-самец будто вобрал в себя саму кровавую луну.
— Приготовься, волчица, — спокойно говорю я, хотя внутри у меня уже закипает азарт. — Похоже, они прибудут быстрее, чем мы рассчитывали.
Диана ничего не отвечает — только низко рычит. Затем её тело начинает меняться: мышцы перекраиваются, хрустят кости, одежда рвётся, падая на землю клочьями. Всего за несколько секунд передо мной оказывается чёрная волчица с горящими янтарными глазами. Её пасть приоткрыта, демонстрируя страшные клыки, а от шеи до холки тянется густая чёрная шерсть, которая вибрирует, словно подрагивает от возбуждения. Я осторожно кладу ладонь ей на холку и мягко глажу:
— Хороший пёсель, — бормочу я вполголоса, позволив себе легкую шутку.
Но волчица тут же рычит и клацает зубами рядом с моей рукой, заставляя меня отдёрнуть её в последний миг.
— Ого, какая агрессивная! — наигранно обижаюсь я, поднимая руки вверх. — Да я просто хотел тебя подбодрить, а если бы была менее злюкой — получила бы поглаживание животика.
Ответом мне служит очередное рычание, теперь ещё более сердитое. Диана словно говорит мне: «Не перегибай». Я не хочу злить её дальше, поэтому на мгновение отступаю.
Но тут у меня в голове всплывает озорная мысль: почему бы не вернуться домой за настоящим оружием? С моими способностями на это уйдёт пара секунд.
— Ладно-ладно, — бросаю я волчице и резко срываюсь с места. Всего через мгновение я уже в своей комнате в родительском доме. Стены кажутся такими тихими и спокойными по сравнению с гнетущей атмосферой леса… Но я не задерживаюсь, не время для воспоминаний. Хватаю со стены меч, подаренный мне Абрахамом, — великолепный фламберг с волнистым клинком, заточенным остро, как бритва. Лезвие слегка отсвечивает в лунном свете, проникшем в комнату через открытое окно. Это оружие всегда притягивало мой взгляд своей смертоносной красотой, и сейчас я рад снова держать его в руках.
Возвращаюсь на поляну так же быстро. Стоит мне моргнуть — я уже снова рядом с Дианой. Теперь она вопросительно таращится на меч.
— Да так, домой сбегал… — поясняю я, лукаво улыбаясь и чуть приподнимая клинок, чтобы волчица успела разглядеть его изящные волны. — Время у нас, конечно, поджимает, но я подумал, что это будет круто.
Диана-волчица внезапно фыркает, словно тоже одобряет мою находчивость, и подаётся вперёд, приседая на лапах, готовая к атаке или прыжку. Я чувствую, как её хищная энергия нарастает, передаваясь даже мне. Пальцы крепче сжимают рукоять фламберга. Сердце начинает колотиться в груди всё сильнее.
И в этот самый момент, с другой стороны поляны, из густого сумрака, словно из самой преисподней, начинают появляться оборотни, выпрыгивая из леса…
Время словно застыло: луна повисла над мрачными кронами деревьев, воздух наполнился острым запахом железа и сырой земли, а ночные звуки леса будто смолкли в преддверии кровавой бойни. И в тот же миг, когда первые оборотни с жутким рычанием рванули к нам, я почувствовал, как в груди вскипает горячая волна нетерпения. Словно в ответ на холод металла, от которого немели пальцы, в моих жилах заструилась первобытная ярость.
Серебристо-красный лунный свет выхватывал из тьмы уродливые, косматые силуэты. Пятьдесят семь озлобленных, обезумевших от крови тварей окружали нас полукольцом, подкрепляли ужас воем и оскалом длинных клыков. В их взглядах светился голод, а напряжённые спины мерцали в лунном сиянии. В центре стаи возвышался красношерстный альфа — настоящий гигант, шерсть которого напоминала запёкшуюся кровь. Его горящие глаза указывали, что он не привык встречать отпор. Но сегодня, похоже, этому зверю предстоит столкнуться с более сильной добычей, чем он рассчитывал.
На периферии своего зрения я заметил чёрную волчицу — Диану. Она стояла справа от меня, пригнувшись к земле, готовая в любой миг прыгнуть и вонзить клыки в глотку врагу. Её янтарные глаза сверкали в темноте с первобытным восторгом. С каждым ударом сердца я чувствовал, как между нами проходит невидимая искра — мы оба жаждали схватки.
Два крупных волка не стали ждать сигнала: они рванулись вперёд, обнажив клыки и скаля морды. Я сделал рывок навстречу ближайшему. Тварь успела лишь коротко вздрогнуть, прежде чем мой фламберг, описав дугу, вошёл ему в грудь. Лезвие легко вспороло плоть, разрубая рёбра и мышцы, откуда вырвался зловонный поток тёплой крови. Из глубокой раны выглянули перерубленные внутренности, и тело, почти разполовиненное надвое, рухнуло на землю с глухим стуком.
Я резко дёрнул фламберг вверх, окончательно разрубая волка, и, отпрыгнув в сторону, сумел блокировать очередные смертоносные когти другого оборотня. Лишь короткий злобный смешок сорвался с моих губ:
— Слишком легко, — выдохнул я, отбрасывая ошмётки крови с клинка резким взмахом.
Мой короткий комментарий заглушило громогласное рычание, раздавшееся справа: Диана бросилась на спину массивного серого волка. Отчётливо было слышно клацанье её клыков, когда она, выгнувшись в стремительном прыжке, вцепилась ему в загривок. Тот попытался вывернуться, жалобно завыл, но волчица уже прокусила плоть до самого позвоночника — дико хрустнули кости. Шерсть и куски мяса брызнули во все стороны, когда Диана дёрнула пастью, выдирая животному часть шеи. С глухим стоном волк завалился на бок, испуская последние предсмертные хрипы.
Бросив разорванное тело, волчица скользнула янтарным взглядом по мне — даже в зверином облике читался вопрос: «Ну что, кто следующий?»
В ответ я лишь кивнул ей и снова метнулся в сторону. Сердце колотилось так, будто его сдавили железными тисками, но тело действовало само, движимое каким-то боевым