Что-то мешало ей нормально видеть – перед глазами мелькали белые точки. Оказалось, пошел снег. Алекс сосчитала друзей – Мерси, Тернер, Доуз и Дарлингтон, ее джентльмен-демон; промокшая и дрожащая жалкая армия. Однако все были целы и невредимы. Над головами по-прежнему мерцала хрупкая паутина Ткача, наполненная скорбью и прихваченная ночным морозом.
Прошлой ночью Данбар притащил с железнодорожной станции бродягу, закопченного, словно угольная банка, и в пропитавшейся грязью одежде, которая, казалось, могла бы стоять сама по себе. Утверждал, что тот способен Видеть. Руди заявил, что мы попусту тратим время, и я был склонен согласиться. Этот человек вонял дешевым джином и вел себя как заправский шарлатан, болтал о дальних путешествиях и несметных богатствах, которые обычно сулят гадалки. Он говорил очень невнятно, и я едва мог разобрать слова. В конце концов Данбару наскучило, и он решил избавить нас от страданий.
Прискорбная история, о которой и упоминать бы не стоило, вот только… Возможно, позже я сам посмеюсь над собственной нерешительностью, однако, когда Данбар сунул в карман бродяге пятерку и велел уходить, тот заявил, что еще не все сказал, закатил глаза – чистое позерство – и выдал: «Остерегайтесь».
Руди рассмеялся и, само собой, спросил: «Чего же нам остерегаться, старый мошенник?»
«Тех, кто ходит среди нас. Они мертвы и обитают в пустоте, питаются по ночам и водят дружбу с луной. Следите за ними, ребята, и запирайте двери, когда они придут», – пояснил бродяга, на этот раз четко и понятно; голос эхом разнесся по залу, как чистый звон колокольчика. Признаюсь, волосы у меня на руках встали дыбом.
В конце концов Руди и Данбар с ним разобрались – вывели на улицу и велели отправляться восвояси, а Руди даже пнул для пущей убедительности. Мне же было неловко. Наверное, стоило дать ему еще пятерку. Наверняка завтра все мы вдоволь над этим посмеемся.
45
Все, что случилось сразу после возвращения из потустороннего мира, осталось в памяти Дарлингтона чередой моментов, не желающих складываться в цельную картину. Он помнил падающий снег, облеплявшую тело тяжелую, мокрую одежду. Несмотря на усталость и потрясение, они просто не имели права отправиться домой – сперва следовало убрать все следы ночной вылазки. Прежде, еще до пасти адского чудовища, Дарлингтон следовал правилам и думал, что понимает, как устроен окружающий мир. Но теперь, когда к человеческой сущности примешались демонические черты, он вполне допускал, что моральные принципы требуют более гибкого подхода.
Зал Линонии и братьев усеивали книги, один из столов был перевернут. Демоны вломились в окна с восточной стороны, уничтожив витраж с изображением святого Марка, трудящегося над Евангелием, потом разбили стекла в окнах, выходящих во двор. Что ж, ничего не поделать. Можно, конечно, задействовать восстановительную магию, однако процесс будет долгим и кропотливым. Скрепя сердце Дарлингтон признал, что пока лучше оставить все как есть. Потом, когда университет заявит о вандализме, «Лета» предложит использовать горн или еще какие-нибудь средства из запасов оружейной. На данный же момент нужно просто убрать любые признаки сверхъестественного.
Мерси вновь уколола палец, и пауки вернулись в веретено, однако плотный полог пропитанной скорбью паутины по-прежнему висел над двором. Одолжив метлу в кладовой со средствами для уборки, они почти целый час снимали хлопья паутины и бросали в чашу фонтана, где нити постепенно растворялись. Когда они в конце концов избавились от чертовой штуковины, все пятеро безудержно рыдали.
Тело Итана Харела, лежавшее лицом вниз в грязи и тающем снегу, оставили напоследок.
Забрав «Додж», Тернер ждал их у входа, выходящего на Йорк-стрит. Заваренная Доуз буря еще не до конца остыла и смогла справиться с камерами, однако в том, чтобы засунуть труп в багажник, не было ничего волшебного или загадочного. Это гнетущее занятие казалось еще уродливей от осознания того, насколько быстро тело превратилось в обычный груз. Мерси отступила назад, сжимая соляной меч, словно он мог защитить от осознания того, что здесь случилось.
– Ты говорил, что не станешь подчищать за нами, – заметила Алекс, когда, покончив с делом, они, мокрые и усталые, забрались в «Додж». До рассвета оставалось несколько часов.
– Я и сам наследил, – пожал плечами Тернер и завел двигатель.
* * *
Не успели они даже подняться по ступенькам, как дверь в Il Bastone распахнулась. Внутри горел свет, старые радиаторы наполняли комнаты теплом. В кухне Доуз достала термосы с остатками авголемоно, которое все выпили жадными глотками, потом последовали сэндвичи с помидорами и горячий чай с коньяком.
Они молча ели, стоя возле кухонной столешницы, слишком усталые и измученные для разговоров. Дарлингтон с огорчением подумал, что столовая в Il Bastone почти не использовалась по назначению – его встречи с Мишель Аламеддин или деканом Сэндоу редко сопровождались приемом пищи, а с детективом Абелем Тернером он и вовсе общался всего несколько раз. «Лета» ослабла, секретность и ритуалы сделали их чужими друг другу. Или, может, так задумывалось с самого начала? «Лета» стала всего лишь лишенной власти и полномочий подачкой университету, кучкой неумех, лопающихся от собственной значимости, тогда как общества спокойно творили все, что им заблагорассудится.
– Дело сделано? – наконец спросила Мерси, поставив кружку на стол.
Храбрая девушка – однако сегодняшняя ночь стала для нее слишком большим испытанием. Может, магия, заклинания и странные предметы воспринимались как игра, однако Мерси помогла убить человека, и содеянное тяжким грузом ляжет ей на плечи, независимо от оправдания. Дарлингтон отлично это знал.
Алекс предупредила, что в какой-то момент ей понадобится их защита, и попросила сражаться за нее без вопросов. Они согласились – из отчаяния, а еще потому, что, несмотря на все благородные заявления, никто не жаждал вечных страданий. Мерси план пришелся по душе, она рвалась нацепить соляную броню и столкнуться лицом к лицу с любым монстром в человеческом обличье. Возможно, теперь уже пожалела об этом.
Впрочем, сейчас не время для мягкости.
– Еще не конец, – возразил он. – Не все демоны мертвы.
Наверное, как и всегда.
Алекс ослабела от потери крови, и Доуз, нанеся бальзам на рану, оставленную на запястье Ансельмом, отвела ее наверх, чтобы опустить в горн с козьим молоком. Похоже, подобные процедуры стали уже обыденным делом и не доставляли особых хлопот. Дарлингтон же ощущал себя ребенком, которого не приняли в игру.
Решив заняться хоть чем-то полезным, он