— Давайте в буланжери подождём, — предложил он, — выпечка здесь отменная, да и кофе недурён. Да впрочем, вы знаете! Посидим, пока Анет собирается.
— В самом деле, — быстро согласился Якуб, сверкнув голодными глазами, — чего стоять? Здесь пока прохладно!
Внутри спор продолжился, но значительно менее яростно. Спорщики, считая это необыкновенно важными, апеллировали к Богу, товарищам, истории и здравому смыслу, и в значительно меньшей степени — к эмоциям.
— … на прогулке с Франсин познакомились, в Булонском саду, — сжимая руку девушки, повествует Эжен, — я её сразу заметил!
Франсин, довольно миленькая особа явно из низших слоёв, хихикает так, что Ежи приходит в голову, что вскоре после знакомства они, наверное, продолжили его в ближайших кустах. Девушка, судя по всему, из тех, кто живёт буквально одним днём, и если не проститутка, то, вернее всего, этот день не далёк. Одноклеточное создание, или вернее — сознание.
Эмма, Лола и Изабель, кажется, белошвейки…
… а впрочем, неважно!
Папаша Лемар, выйдя из кухни, хмыкнул, и вскоре на их столе была выпечка, масло, сыр и большой кофейник.
— О! — несколько преувеличенно обрадовался Бартош, — Здорово! Только я сейчас на мели…
— Я угощаю, — прервал его Ежи, терпеливо выслушивая ответные слова благодарности.
Галльский и польский петухи, сцепившись, перебивают друг друга, так что в головах быстро смешалось Ронсевальское ущелье, сарматы, история первого польского короля и фуэрос. Фоном, как помехи, разговоры девушек и с девушками, пустые и бессодержательные, как и они сами.
Наконец, Анет выпорхнула, нарядная, свежая и очаровательная, так что все мысли у Ежи вышибло напрочь, как пробку от шампанского!
' — Вот это мне повезло, — прорезало мозг восхищение возлюбленной, — вот это…'
… и дальше его порядком заело, так что в себя он пришёл на подходе к Люксембургскому саду, несколько смутно припоминая, что всю дорогу рассыпался в комплиментах и уверениях любви к милой Анет.
— Сколько раз здесь бываю, — никогда не надоедает, — ностальгически сказал Якуб, вздыхая, и в порыве чувств подтянув к себе Изабель. Хихикнув, гризетка[iv] шутливо шлёпнула его по руке и завязалась весёлая и немного неловкая возня, больше похожая на прелюдию.
— Даже зло может приносить добро, — философски заметил Эжен, по-хозяйски притягивая к себе Франсин, — Мария Медичи, королева-отравительница с недоброй славой, и всё-таки даже о ней можно сказать добрые слова!
— Пожалуй, — согласился попаданец, и отставной су-лейтенант, заметив его интерес, продолжил разговор. Он буквально влюблён в Париж и Историю, а с риторикой знаком не понаслышке, так что вышла, пожалуй, как бы не лекция, притом вполне академического уровня. Впрочем, Эжен и не скрывает честолюбивых намерений защитить докторскую и получить кафедру.
— У дворца, выстроенного Медичи для себя, в память о любимой Тоскане, и ставшей затем королевской резиденцией, интересная судьба, — рассказывал он, — во времена Революции здесь располагался оружейный склад и тюрьма, в которой содержались Дантон и Демулен, отправившиеся потом на эшафот. В 1801 году Наполеон, первый этого имени, отдал здание Сенату, где тот находится до сих пор.
— А под окнами сенаторов, — подхватил Матеуш, — прогуливаются студенты, буржуа и гризетки!
Он залихватски подмигнул своей даме, и та, зардевшись, шутливо шлёпнула поляка по могучей груди.
— Студенты и гризетки, — со вкусом повторил Вуйчик, подкручивая усы, — Сейчас Люксембургский сад — самое простонародное место для гуляний в Париже!
— Рабочие предпочитают выбираться в предместья, поближе к дешёвым кабакам, — уточнил Бартош, — там еда и выпивка налогами не облагаются.
— Это предместья, а не город, — высокомерно сообщил ему Жером, и между заклятыми друзьями завязался очередной спор.
' — Европа, — у Ваньки получился горестный мысленный вздох, — не то что мы…'
Накатила глухая тоска, но милая Анет, заметив это, быстро сжала его руку, и, действительно, стало полегче.
— А-а, Филипп! — сорвался с места Эжен, вскоре за руку притащив какого-то косматого мужчину, одетого с несколько провинциальным шиком, — Знакомьтесь! Мой старый товарищ, мы вместе с ним в Севастополе…
К некоторому облегчению попаданца, вскоре Филипп раскланялся с ними, и томительный калейдоскоп военных воспоминаний, втройне болезненных для Ваньки, прекратился.
В следующие два часа они встретили немало знакомых, от чего прогулка перестала напоминать экскурсию, став скорее чем-то вроде светского раута — в очень упрощённом виде, разумеется. Эклектичная смесь гризеток, знакомых студентов и буржуа в разных сочетаниях, разговоры, часто понятные только своим, или как минимум настоящим парижанам, укоренившимся, с полуслова и полувзгляда понимающим намёки, и не нуждающихся в длинной расшифровке.
Быстро заскучав, Ежи старательно не подает вида, заметив, как рада милая Анет таким встречам, и дав себе слово побыстрее стать таким же парижанином. Если он хочет здесь жить, учится, зарабатывать деньги, то нужно, чёрт возьми, учиться этому искусству — быть парижанином!
Эжен, извинившись и оставив Франсин, отошёл ненадолго. Вскоре он вернулся с таким заговорщицким видом, с каким первоклассники устраивают вечеринку-сюрприз, с нетерпением ожидая начала праздника.
— Казнь,- заговорщицким шёпотом сказал он, собрав всю компанию вокруг себя, — За Люксембургским садом, у заставы Сен-Жак, гильотинировать нескольких человек будут! Приятель мой в одном из заведений поблизости места для друзей арендовал заранее, да сорвалось, и вот, мне предложил!
Он говорил это каким-то таким тоном, будто отказ и не предполагался — как, наверное, завзятые театралы говорят в своём кругу о билетах на долгожданную премьеру.
Попаданец несколько нервно заулыбался, полагая это странноватой шуткой, но…
— Какой ты молодец! — восхитилась своим мужчиной Франсин, прижимаясь к нему и даря короткий поцелуй, совершенно неприличный в публичном месте, — Будет о чём рассказать! Все обзавидуются!
— Здорово, правда⁈ — сияющая мордашка Анет повернулась к нему, — Всегда такое любила, с детства ещё! Ты рад?
— Д-да… — кивнул попаданец, остро, как никогда, чувствуя свою инаковость, — Очень!
' — Европа…'
… выдохнул кто-то внутри него.
Шли быстро, постоянно мешаясь меж собой, перебивая, хохоча и ведя себя, как, наверное, вели себя древние римляне, получив лучшие места в Колизее и спешащие туда. На раскрасневшихся лицах жадное нетерпение, тем более странное для попаданца, что он знает своих друзей с другой, лучшей стороны, и никак не предполагал за ними этакой кровожадности!
' — Это, наверное, то же самое, что и ужастики через