– Ну, по правилам, мы должны принять боевое построение, призвать оружие и поднять щиты, – пояснила Ана. – А кто-то должен постараться успеть сбежать в дверь или выпрыгнуть в окно и предупредить остальных, для этого есть специальный колокол. И ментор строго следит за соблюдением этих правил. Говорит, что когда-нибудь это спасет нашу жизнь.
– Но все знают, что он просто развлекается, заставляя нас скакать как мартышек, – наябедничал Хосе. – А если мы не покажем боевую готовность, то нам снизят на два балла итоговую оценку за семестр.
– Хм… сурово тут у вас… – одобрил Кузя.
Третий завтрак тоже весьма ему понравился. Никаких изысков и даже мяса не было: черный кофе, от крепости которого натурально глаза лезли на лоб, хлеб с сыром, вареные яйца и варенье. Однако продуктов было много, они были сытными, и Кузя почувствовал себя отдохнувшим. Но ухо следовало держать востро, ведь ему еще предстоял таинственный «праш».
Когда завтрак закончился, студенты сбегали наверх и вышли в гостиную в костюмах и длинных черных мантиях-капах. Кроме того, Ана держала в руке палку, к которой был приделан ночной горшок с рогами, скрещенными ложками и ножницами. Из горшка торчало горлышко бутылки. Не видно было, как она там крепится, но при движении она болталась и гремела.
– Ну что, начинаем, – скомандовала Ана и указала на стену, где висело несколько портретов. Кузя мельком взглянул на них. И внезапно почувствовал, как что-то заныло в груди. Его взгляд остановился на лице, почему-то показавшемся знакомым. Замерев, он не мог оторвать от портрета глаз.
– Ты знаешь, кто это? – спросила Ана, заметив его интерес.
– Это Николай Дивногорский, – машинально ответил Кузя и внутренне похолодел. Он не помнил, откуда знает этого человека. Но отлично помнил, что назвался Дивногорским, когда его арестовали вместе с дивопоклонниками. Выходит, он не просто где-то случайно слышал это имя… Но если он не помнит, значит…
Значит, он знал этого человека до Пустоши. Кто же такой этот Дивногорский?
– О-о, – радостно зашумели студенты. А Хосе хлопнул его по плечу:
– Да ты разбираешься.
– Ну да, – усмехнулась Ана, – он же русский.
– Не все русские знают своих величайших анархистов, – Хосе поднял палец, – я же учился в Московской Академии. На уроках истории там все как и у нас: в основном изучают королей и великих колдунов. А вот скажи, ты много читал про сеньора Дивногорского? Он правда со своим бештаферой сжег тридцать полицейских участков? А потом устроил пожар в тюрьме, а бештафере велел себя сожрать и продолжать его дело?
«Бей урядников и становых приставов!»
Кузя судорожно сглотнул, но постарался улыбнуться как можно беспечнее:
– Ну нет, в Петербурге столько участков не наберется. А сожрать… наверное, он же анархист, могло такое в голову прийти. Я и сам анархист, поэтому знаю. – Он рассмеялся. И тут же добавил, чтобы избежать дальнейших расспросов: – Так что там дальше? Будете опять колотить меня ложкой?
– Нет, – покачала головой Ана, – теперь будет испытание. Мы дадим тебе задание. Поклянись или выполнить его, или остаться зверушкой навсегда.
– Клянусь выполнить ваше задание, – отрапортовал Кузя, от души надеясь, что ему не поручат чего-то совершенно невыполнимого для дива.
– Тогда выходим.
Они покинули дом, но далеко не ушли. Прямо за углом остановились, и Ана указала наверх:
– Смотри. Видишь – пожарная лестница. Забирайся по ней и отправляйся по крышам к монастырю Санта-Круш. Там, за ним, фонтан, такой… с башенками. Знаешь его?
Фонтан Кузя видел, когда летел, поэтому кивнул.
– Вот возле него и встретимся. На землю спускаться нельзя, иди по крышам, слезешь только на площади у фонтана, понял?
– Ага. – Кузя задрал голову и посмотрел на ряд довольно плотно стоящих домиков. Задание совсем не выглядело тяжелым.
Глава 2
Педру зашел в кабинет и, не успела еще закрыться дверь за его спиной, опустился на одно колено, склонив голову. Постоял так несколько секунд, а потом изящным движением поднялся и шагнул к ректорскому столу.
Он единственный из менторов обладал привилегией подниматься на ноги, не дожидаясь высочайшего разрешения, а в прежние времена вообще был единственным подданным, которому это дозволялось. Эта привилегия не была дарована просто так, как, впрочем, и все остальные, которыми обладал Педру. Почти четыреста лет назад он спас своего короля, внезапно поднявшись без приказа и атаковав вражеского бештаферу, подосланного убить повелителя. Тот был немного слабее, но уверен, что Педру не посмеет нарушить приказ и сделать то, что было запрещено даже людям, на чем потеряет драгоценное время.
Его величество даже не успел удивленно прикрикнуть на внезапно вышедшего из-под контроля слугу, как к его ногам легла быстро начавшая рассыпаться голова несостоявшегося убийцы.
Педру не был фамильяром, а его уровень позволял трактовать приказы и приоритеты, в том числе немного замешкаться. Он мог позволить повелителю погибнуть, а сам бы сбежал и обрел свободу, но Педру поступил по-иному. И за этот выбор ему была дарована привилегия вставать из коленопреклоненной позы тогда, когда он сам посчитает нужным.
Педру считал правильным выказывать свое почтение повелителю от пяти до двадцати секунд, в зависимости от срочности доклада. И дон Криштиану, великолепно знавший своего бештаферу, сразу же спросил:
– Что произошло?
– Во вверенной моим заботам Академии все спокойно, повелитель. Но из Московской Академии гонец вчера вечером доставил печальные вести.
– Жаль… – произнес дон Криштиану и склонил голову в знак траура. Он без всяких объяснений понимал, какие вести может принести гонец.
Почтив память ректора дружественной Академии молчанием, дон Криштиану взял со стола колокольчик и позвонил в него дважды. А потом повернулся к Педру:
– Я смогу принять гонца через час. Свиток у него?
– Нет, я оставил свиток в своем кабинете. Если вы желаете срочно его увидеть – я прикажу секретарю принести. К свитку посланника не может прикоснуться другой бештафера, – на всякий случай напомнил он. Дон Криштиану был довольно молод, и на его веку такие новости еще не приходили.
Педру всегда служил королям. В старые времена монарх также являлся ректором Академии, и его преемник наследовал должность. Когда монархия была упразднена и последний король отрекся от престола, должность ректора осталась за ним. И сейчас Академией правили прямые потомки королей.
Но и в тех странах, где ректора избирали, он обладал почти всей полнотой власти над Академией. И что теперь ожидает Московскую Академию, можно было только гадать.
– Нет, не нужно. Я подожду. Но… Преемником ректора Светлова… станет твой друг проректор Меньшов?
– У таких, как я, не может быть друзей, повелитель, я лишь верный слуга, – Педру склонил голову, – но вы правы, я считаю, что должность займет проректор Меньшов. Я расспросил посланника и узнал, что проректор не жалуется на здоровье, так что не вижу препятствий… – Он многозначительно замолчал.
Во время этой паузы раздался стук в дверь. Педру открыл, принял из рук секретарши поднос с кофе и паштел-де-ната и поставил на стол перед повелителем.
Дон Криштиану поднял на него взгляд и прищурился:
– Педру. Тебя что-то тревожит, я это чувствую. Говори прямо.
– В этой истории много странностей, – ответил бештафера, – и начать следует с того, что свиток принес не обычный посланник, а полицейский див.
– О? – удивленно воскликнул дон Криштиану. – Интересно. Рассказывай дальше, я весь внимание.
– И это не простой полицейский див. Это фамильяр небезызвестного нам графа Аверина, который совсем недавно занял должность Главы Управления Санкт-Петербурга.
Дон Криштиану отставил кофе:
– Тот самый граф Аверин, что чудесным образом якобы отправил в Пустошь взбунтовавшегося фамильяра русских императоров, которому не было равных по силе?
Педру растянул губы в легкой улыбке:
– Именно, мой повелитель. Я вижу, и у вас это вызывает сомнения?
– Конечно. Не ты ли рассказывал мне, что во время Вторжения ощутил дива, по мощи не уступающего Демону Шестого неба? А через несколько минут страшный прорыв, потребовавший объединения сил нескольких Академий, окончился столь же чудесным образом, каким произошла в России внезапная смена власти. Так что вопрос о местонахождении Русского Чудовища предлагаю пока считать открытым.