— В течение полугода. В культе вы будете получать по ядру кровавого зверя каждые полгода. Таким образом, времени у вас более чем достаточно. Полноценное обучение начнется лишь тогда, когда завершится прием новых учеников, и они усвоят свое ядро. А сейчас проследуйте за слугами, они отведут вас в трапезную.
Я собрал все силы и поковылял из комнаты. Избитое тело болело неимоверно, я хромал на все ноги, дышалось тяжеловато, ныли спина и грудь, при этом я мог ходить. Брат Арнос, видать, большой мастак в избиении людей, раз не поломал мне ни одной кости.
В какой-то момент я сильно покачнулся и едва не задел дворянчика. Тот аж отпрыгнул на два шага.
— Не подходи. Не хочу дышать одним воздухом с вором!
Вот дурак! Неужто он не знает, что ворам отрезают уши? Я отошел от него подальше. С самого начала я знал, что в культе мне не будет легко.
Зато накормили нас в этот раз от души: и наваристая жирная похлебка на крольчатине, и тушеная с травами ягнятина, и хлеба нарезали вдоволь, даже пиво подали. С непривычки меня даже чуток замутило от такой сытной еды, но я переборол тошноту и сожрал все, что дали. А дворянчик и сейчас остался недовольным, бормотал, что эти блюда слишком грубы и жирны, никакой изысканности. Изысканность ему подавай! Я не знал, что это такое, может, травка какая или пряность, но был уверен, что и без всякой изысканности угощение было отменным и вкусным.
Остаток дня я провел в келье, отлеживался, лишь под вечер снова сходил в трапезную, где еще раз наелся прям до икоты.
На следующий день из келий вышли все пятеро. За ночь у меня прошла почти вся боль, разве что на месте синяков оставались желто-зеленые пятна, дворянчик тоже выглядел бодрым, а вот новенькие смотрелись жалко даже в своих дорогих одежках. Их, как и нас вчера, отправили в мыльню, а я и Ренар пошли снова в комнату с оружием.
В этот раз палки сунули нам, и мы должны были избивать столбы, обмотанные толстыми одеялами. Я просто бил со всех сторон, будто молотил зерно, а потом глянул на дворянчика. Тот и палку держал иначе, и бил иначе, будто хотел с одного удара срубить столб. Не сразу я догадался, что дворянчик машет палкой так, словно в его руках меч. Недаром тут оружие вдоль стен расставлено, скоро мы возьмемся за мечи, я же единожды такой держал — тот, который отчимов. На кулаках я вряд ли кому уступлю, а вот с оружием дело иное.
Бить на самом деле едва ли легче, чем принимать побои. Пусть даже на столб навертели тряпок, но удар со всей силы отдавался по всему телу, и через десяток взмахов руки уже почти не подымались. А ведь я не какой-то худосочный калека! Я сам обмолотил всё свое зерно прошлым летом! Но молотить цепом по колосьям — совсем не то же самое, что бить палкой по деревянному столбу. Дворянчик явно держался лучше, хоть и взмок. Уступать ему я не хотел, пусть увидит, что простой люд ничуть не хуже благородных.
И я ухватился за заветные слова. Как оно там по учёному? Что-то с вербой… Верба, вербу, вербум. Хорошо, хоть отчимов завет не на истинном языке, а на нашем, обычном, и слова потекли сами собой. Я покрепче взялся за палку и как начал избивать несчастный столб! Подумал, будто вместо деревяшки передо мной тот жирный торговец шерстью, чье дерьмо я вычищал несколько дней, а получил лишь тридцать чернушек да пятьдесят плетей. Вот я его прямо по пузу, потом по жирным бокам, по спине, по ногам и плечам! Пусть падает ниц и вымаливает прощение!
— Лиор! Брат Лиор!
Забывшись, я не сразу услыхал брата Арноса, оглянулся и увидел его вместе с тремя только что помывшимися братьями.
— Передохни, пока я говорю.
— Да, брат Арнос.
Тяжело дыша, я отошел в сторону, с трудом расцепил пальцы, и палка со стуком упала на каменный пол. Смогу ли я ее поднять сегодня еще раз? Я не был уверен.
Брат Арнос повторил вчерашнюю речь почти слово в слово. Я сумел запомнить два других секретных слова — корпус и спиритус. Корпус — это ядро, даже я понял, а вот что такое спиритус? Этот спиритус зависит от нас самих и его нужно как-то смешать с корпусом, но где его взять? Вдруг его мне тоже не дали, как и слова? Вдруг командор запретил давать мне вообще всё, кроме ядер? И спросить не у кого! Брат Арнос слушается командора, а больше в культе я никого и не знаю. Не к магистру же идти! Как будто меня кто-то к нему пустит. Да и не знаю я, куда идти, тут столько коридоров и дверей, что заблудиться немудрено. Может, у дворянчика спросить? Он от меня шарахается, как пугливая кобыла от вороны. Да и эти трое тоже не жаждут со мной поговорить.
Едва закончилась речь, в комнату вошли четверо слуг с палками. Только четверо? Неужто… Брат Арнос подошел ко мне, поднял ту палку, что я уронил, и кивнул, мол, начинаем. Вчерашнее избиение повторилось еще раз с одной лишь разницей: сегодня я с нетерпением ждал предстоящей трапезы. И ожидания мои оправдались.
Так продолжалось несколько дней. С утра мы били столбы, потом слуги били нас, под конец мы бегали кругами, затем шли в трапезную, и всякий раз после обеда мы отправлялись в кельи. Как по мне, уж слишком легко жили в культе. Мы после первого дня даже не видели ни одного культиста, кроме брата Арноса.
Где-то спустя неделю такой жизни ко мне в келью постучали. Я привычно дремал после сытного обеда и не ждал ничего, кроме скорого ужина.
Дверь отворилась, вошел уже знакомый слуга и с поклоном преподнес мне сверток.
— Брат Арнос просит надеть это, выйти в коридор и дождаться его.
Я развернул сверток и увидел новенькую свежепошитую одежду: светлые портки, едва доходящие до колен, светлая же нижняя рубаха из тонкого сукна и длинный темный балахон с широкими рукавами, больше походивший на платье. Подпоясаться да нацепить передник — вот и выйдет бабское одеяние. Как такое надеть? Но делать нечего, я снял свою одежку и натянул новое. Хоть выглядело оно и